глаза, бледная кожа, свободно ниспадающие по спине длинные темные волосы. Но Джино она всегда казалась слишком чопорной и скучной, как переваренные спагетти, — короче, вполне съедобной, но не вызывающей аппетита.
Она направилась к нему, немного запыхавшаяся, таща за собой чемодан на колесиках с длинной ручкой. На ней был аккуратный бежевый брючный костюм и белая блузка, одна из пуговиц на которой расстегнулась, обнажая часть белого кружевного лифчика и полоску кожи.
— Франческо… — произнесла она.
— …не смог приехать, — ответил на почти совершенном английском языке Джино.
Если говорить правду, Джино попросту приказал Франческо оставаться в Риме, чтобы охладить его пыл, а сам принял на себя обязанности по работе с Ровеной Мэдисон над садом. Он планировал справиться с делами Ди Бартоли в течение нескольких недель, находясь в поместье Тосканы. К тому же Джино очень хотел увезти Пию из Рима, чтобы проверить, закончатся ли ее капризы в отсутствие няни-англичанки, которую Анжела всегда возносила до небес.
— Франческо не смог приехать, — повторила Ровена. Ее голос был немного ниже и звонче, чем ему запомнилось.
— Мне жаль, — сказал он об отсутствии Франческо, хотя чувствовал обратное.
Специалист по ландшафтному дизайну Ровена Мэдисон выглядела немного потрясенной.
— Полагаю, мне следует иметь дело с вами… Джино, — она ослепительно и как-то нервно улыбнулась ему.
Улыбка поразила его и вызвала любопытство. Он еще в прошлый раз понял, что Ровена беспокойный, тревожный человек, но сейчас все выглядело как-то по-другому. Да, но где же Пия?
— Что-нибудь не так? — спросила Роксана старшего брата Франческо.
— Да, — сказал он, с беспокойством смотря через плечо Роксаны. Он был одет в черный деловой костюм, белую рубашку и традиционный галстук темного цвета. Она увидела, как он ослабил узел галстука, что придало ему вид повесы. — Не могу найти дочь. Ей всего четыре…
Она понятия не имела, что у Джино Ди Бартоли есть дочь. Ровена встречалась с ней? Если да, то следует поискать девочку, ведь предполагается, что Ровена знает, как она выглядит.
— Пия! — позвал Джино по-итальянски, повышая голос. — Где ты?
И снова удача оказалась на стороне Роксаны. Увидев девочку в симпатичном сером платье, она поняла, что это Пия. Вылитый отец — потрясающие, умные карие глаза, губы совершенной формы, упрямый подбородок и блестящие черные волосы.
Роксана обошла нескольких человек и приблизилась к Пии, которая стояла у плаката и выводила каракули синей ручкой, очевидно найденной на полу терминала. Джино стремительно направился на поиски в противоположном направлении, не зная, что дочь уже найдена. Роксана решила, что лучше сначала поймать Пию, а уж потом сообщать о находке ее папе — девочка снова могла исчезнуть в любой момент.
— Пия, тебя ищет папа, — сказала она по-английски, не зная, поймет ли ее девочка.
— Я рисую, — упрямо сказала та.
— Ну, я думаю, твоему папе понравилось бы, что ты рисуешь, — проговорила Роксана, — но мы должны идти к автомобилю и ехать, так что давай останемся здесь и подождем его.
— Прекрасно, — сказала Пия. Кто научил ее так претенциозно отвечать?
— Ты сегодня изображаешь королеву, дорогая? — пробормотала Роксана и, схватив девочку за платье с широкой юбкой, осмотрелась в поисках синьора Ди Бартоли.
Перепутав Джино с Франческо, Роксана решила, что неудивительно, если этот мужчина вызвал у Ровены очередной приступ страха. Даже Роксане он показался слишком грозным. Он из тех, кто не выносит идиотов, бездельников и трусов, многое требует от людей и столько же получает в ответ. Этот человек наверняка вышвырнет Роксану из своего поместья в Тоскане в ту же секунду, как узнает правду.
Она помахала рукой и аукнула, но Джино не услышал.
— Синьор Ди Бартоли! Джино! — громко, нараспев позвала Роксана. О, эти замечательные, словно созданные для оперы итальянские имена! — Она здесь. Я нашла ее.
На его лице появилось выражение облегчения, отчего Роксане стало любопытно — неужели он так боится, что дочка в самом деле может потеряться?
Подойдя к девочке, Джино наклонился к ней и обнял, будто не видел ее несколько недель. Однако он не обратил никакого внимания на ее рисунок, и видно было, что именно это задело Пию. Девочка хотела забрать рисунок с собой. Но как это сделать? Сорвать плакат со стены? Ему, тридцатипятилетнему руководителю и главному акционеру известной косметической корпорации?
— Нет, Пия, — сказал ее папа, строго смотря на дочку сверху вниз. Его лицо напряглось.
Он злится? Нет, боится, что в любой момент раздастся детский вопль. Роксана это прекрасно поняла.
— Пия, — проговорила она, быстро наклоняясь к девочке, — если мы возьмем рисунок с собой, никто из этих людей его не увидит. Давай оставим его здесь, чтобы аэропорт стал еще красивее.
Она посмотрела поверх густых шелковистых волос Пии, ища одобрения Джино. Он так напряжен, губы плотно сжаты. На какой-то момент она подумала, что сейчас истерику закатит именно папа. Потом Джино слегка кивнул.
— Это же хорошая идея, Пия, — с надеждой сказал он.
Девочка улыбнулась и взялась за протянутую отцом руку. На его лице появилось выражение облегчения и готовности бежать из аэропорта до того, как случится еще что-нибудь похуже.
— Вы уступили ей! — с обвинением произнес Джино, идя к выходу.
— Уступила?!
— Да. Но, по крайней мере, мы избежали истерики.
Что ж, может, это и комплимент, но Роксана не могла позволить ему обвинять себя.
— Я не уступала Пии! — возразила она. — А сделала реальное предложение, которое ей понравилось.
— Мы долгое время не справляемся с истериками Пии, — проговорил Джино ледяным тоном. — У нас своя система воспитания, и в нее не входят уступки. Я благодарен вам. Удалось избежать истерики в очень людном месте, но, пожалуйста, на будущее — в поместье я попросил бы вас заниматься только своими делами.
— Конечно, — пробормотала Роксана, сопротивляясь искушению повторить в памяти разновидности античных роз, которые она пыталась запомнить в самолете.
Она заметила, что Джино не уточнил, у кого именно выработана система воспитания, в том числе преодоление всяческих истерик. Наверное, у него самого и у миссис Джино Ди Бартоли. Не стоит и гадать, кто придумал такое воспитание. Ясно, что это человек, совершенно не понимающий смышленых, творческих детей.
Джино быстро ехал за рулем красного «феррари», предварительно заботливо пристегнув ремнем безопасности дочь на заднем сиденье. На извилистых и заполненных транспортом улочках он не маневрировал между потоками автомобилей и не прибавлял газу — только агрессивно взмахивал рукой и сдержанно бормотал ругательства.
Они выехали на магистраль, и Роксана покосилась на него, ожидая увидеть ленивую усмешку удовлетворения, удовольствия от скорости, которую всегда замечала у мужчин, сидящих за рулем хороших автомобилей, но выражение лица Джино оставалось таким же напряженным.
— Дети, вырастая, отвыкают от своих истерик, — выпалила она, слишком поздно вспомнив замечание бывшего мужа о ее манере говорить, не подумав.
— Не согласен. Они не отвыкают от них, если поймут, что истерики — способ добиться своего.
— Она когда-нибудь поступала по-своему?
— Нет. Как я говорил, мы следим за этим. Следует сказать, что мисс Кэссиди очень строга, а она чаще всего остается с Пией.
— Я думаю, иногда ребенку необходимо поступать по-своему, — снова ляпнула, не подумав, Роксана. — Ему нужно знать, как остальные понимают важные для нее вещи. А этому надо учиться. Как, вы считаете, объяснить ребенку разницу между тем, что он хочет, и тем, что должен делать? Или различие
