карьере. Ну а если он станет постановщиком музыкальных программ в театре «Галактика» в Брисбене и поспособствует появлению новой звезды…
Заметив входящую в фойе Джину, он поднялся и приветливо улыбнулся, давая ей понять, что она может чувствовать себя непринужденно. Но та не улыбнулась в ответ и подошла к нему, словно сомнамбула: безжизненные движения, пустое лицо, потухшие глаза.
Понятно? Мишель все-таки ее обработала. Впервые в жизни Питеру стало стыдно за то, что он задумывал такое мерзкое дело, как совращение невинного создания. Но главное – вовремя остановиться!
Он заботливо усадил Джину в кресло.
– Я принесу что-нибудь выпить. Джина, чего бы вам хотелось? – Услышав свое имя, Джина подняла голову, но по ее взгляду Питер понял, что ей трудно отвечать. – Джин с тоником подойдет? – предложил он, решив, что Джина нуждается в солидной порции алкоголя.
Она облегченно кивнула и поблагодарила хриплым шепотом.
Когда Питер направился к стойке бара, Джина постаралась взять себя в руки. Возможно, этот человек предложит ей реальный план будущей работы. Ей представится возможность добиться чего-то самостоятельно. Поэтому следует его выслушать.
Алексу он не нравится.
Но какое значение имеет теперь мнение Алекса?
Какое бы решение она ни приняла, на жизнь Алекса – его настоящую жизнь – это не повлияет. Она не ляжет с ним в постель, как бы ей этого ни хотелось, так как с его стороны их связь – это всего лишь чувственный флирт. А для нее – унижение, позор.
Алекс говорил, что Питер использует женщин. А что тогда сказать о нем самом? Конечно, он не моргнув глазом заявит, что все происходило по обоюдному желанию, так в чем здесь вред? Никакого вреда – если не считать, что она теперь ничем не отличается от Мишель.
А если Питер Оуэн и вправду использует женщин, что с того? Полученный урок пойдет ей на пользу. Ей теперь хватит ума понять, что Питеру нужно кое-что еще, помимо ее вокальных данных. И даже Алекс признавал, что Питер может помочь ей начать профессиональную карьеру.
И она попробует вступить на этот путь, если только профессиональная деятельность не помешает ей быть хорошей матерью.
Не советую недооценивать себя, сказал Алекс.
Но как можно недооценить себя, если ты ровным счетом ничего не стоишь?
Питер вернулся к столу с бокалами. Что бы он ей ни предложил, это лучше, чем долгие дни, недели, годы пустоты, которые ожидают ее. И она согласится на что угодно, лишь бы это не пошло вразрез с интересами Марко.
А будут ли условия честными? Разве может она об этом судить? Придется положиться на Питера. Материально, она в любом случае выиграет. Так что нужно соглашаться.
Мечта о том, что Алекс Кинг захочет разделить с ней ее жизнь, станет ее мужем, отцом ее детей, лопнула.
Пришло время воплощать другую мечту.
Питер поставил бокалы на стол и уселся напротив Джины. В этот раз никакой игривости в его глазах. Только участие и сочувствие. Неужели ее подавленное состояние настолько бросается в глаза?
– Питер, прежде всего я хотела бы договориться об одном. – (Он кивнул.) – Мы говорим о сделке. – (Он снова кивнул.) – У вас… манеры светского льва. А я не хочу, чтобы вы имели на меня какие-нибудь виды. Нас связывает музыкальная деятельность. И ничего больше.
Питер вздохнул и изобразил комическое разочарование.
– Если так – а мне кажется, это действительно так, – я складываю оружие. Мой опыт подсказывает, что в части личных отношений я не слишком завидный партнер, но и монашеская жизнь не по мне. Только речь не о вас, Джина. Каким бы я ни был женолюбцем, мне очень дорог ваш голос, и я не намерен рисковать своими планами. Можно ли ему верить?
– В нашей индустрии светские манеры весьма полезны. Они помогают создавать близкий контакт с аудиторией. Я не хочу этого отрицать. Но если мы придем к соглашению, что, по моему мнению, вполне возможно, то за пределами эстрады я обещаю смотреть на вас как на младшую сестру. Какие-либо трения между нами помешают нам добиться лучшего, на что мы способны. Вы согласны?
– Как на младшую сестру, – повторила Джина.
Едва ли она когда-нибудь сможет увидеть в Питере Оуэне своего старшего брата.
Губы Питера скривились в иронической усмешке.
– Я никогда не знал, что такое семья. Вам придется учить меня, как себя вести.
– У вас никогда не было семьи?
– Я сирота. Мне приходилось самому пробиваться в этой жизни. – Его усмешка исчезла; теперь он пристально смотрел Джине в глаза. – Я научился защищать собственные интересы и не сделаю вам ничего плохого. Я первым встану между вами и любыми обстоятельствами, которые могли бы помешать нашей работе.
Значит, для него она – в первую очередь профессионал. И на него можно положиться, если для него важен исключительно успех совместной программы.
– Мне это подходит. Так что же вы задумали?
Питер принялся объяснять.
