найти ее. Рохейн не могла понять, как ей сразу в голову не пришло, что никогда ни Скальцо, ни слуги Коргута не преследовали ее. Все это время у нее был один враг, гораздо более могущественный и страшный, нежели мелкий авантюрист или мошенник-колдун.
В Жильварис Тарве в тот день, когда она на рынке спасла из рабства водяную лошадь, Рохейн видела человека. Память услужливо нарисовала ей очень злобное лицо, явно не принадлежащее смертному. Еще тогда за ней следили магические существа, а когда сошла краска с золотых волос, ее узнали. Очевидно, для врагов не секрет, кем Рохейн была в прошлом, и еще тогда они начали ее преследовать, но потеряли след после того, как ядовитый плющ обезобразил лицо девушки и лишил ее речи. Шпион, видимо, все рассказал ее главному врагу. Ведь сразу после рынка за домом Этлин стали наблюдать подозрительно выглядевшие личности. Но тогда, по иронии судьбы, Рохейн вместе с Муирной похитили, и Хуон опять потерял ее след.
Рохейн стала вспоминать все события, произошедшие за последнее время. Знал ли ее враг, что это именно она ехала тогда с караваном, и не за ней ли послал гигантских собак? Сколько жизней унесло то нападение!
Тогда Рохейн удалось спастись, но колдун Саргот выдал ее какому-то мелкому слуге Хуона. Он не знал толком, что делает, ему просто нужно было убрать Рохейн с пути Дайанеллы к трону. Сомнений быть не могло, маг Каэрмелора имел давние связи с нечистой силой. Возможно, до него дошли слухи, что Хуон ищет талитянскую девушку, и он только ждал момента, когда она покинет Каэрмелор.
Когда известие достигло ушей Хуона, была атакована Башня Исс. Рохейн и тогда удалось избежать опасности, но теперь, когда она обрела прежнее лицо и голос, Хуон узнал ее. По какой-то причине он напал на ее след на Тамхании и постучался в дверь. Рохейн по глупости открыла ее и позволила неявной нежити проникнуть на остров. Почему Хуон шел по ее следу, она забыла.
А он нет!
Торн сказал это в Башне Исс. Они любовались зимним пейзажем и ястребом, парившим в небе.
Те волнующие дни были наполнены радостью. Тогда, чтобы не испортить настроение, Рохейн не стала говорить с Торном о прошлом и утаила от него, что в забытом периоде жизни могли быть скрыты очень важные обстоятельства.
Если Торн будет убит на полях сражений в Намарре, для него это так и останется тайной. Рохейн тут же отбросила мысль, ранящую сердце. Но если война закончится победой, как она может вернуться к нему, если за ней тянется проклятие, от которого страдают и те, кто находится рядом? Торн — воин, отличающийся отвагой и доблестью, доказавший это в бою против Дикой Охоты. Но как долго обычный смертный человек сможет противостоять таким могущественным силам? Ну, раз или два это может получиться, однако в конечном итоге неявная магия победит.
Солнца не было видно уже три дня. В темноте воздух казался еще более удушающим. Казалось, остров накрыло зловонное одеяло, пахнущее серой. Вокруг царила тишина. Таваал последний раз собирался с силами. А те, кто жил на его склонах, все еще оставались слепы и глухи к страшной опасности. А может, просто не хотели видеть и слышать, потому что предположения были слишком ужасны, чтобы поверить в них. Такое отношение свойственно людям, живущим в опасных местах. Сначала не верить, а когда катастрофа все-таки происходит, изумляться.
Потом земля опять содрогнулась.
Рохейн в это время сидела в дубовой гостиной Таны, играя с Эдвардом, Эллис и Томасом Эрсилдоуном в карты. На подоконнике под винно-красными портьерами, сидел Тоби, наигрывая на маленькой позолоченной лютне. Его пальцы легко касались струн. Время от времени из детской доносились взрывы смеха и визг. Там дети герцогини играли в «прятки».
Два лакея в белых перчатках принесли подносы. Поставив их на маленькие шаткие столики, стали разливать в фарфоровые чашки горячий напиток. К чаю предлагался вишневый пирог.
В люстрах и бра горели свечи, чтобы как-то скрасить окружающую темноту.
— Энни сегодня увидела, что зацвели розы, — заметила Эллис, — и ужаснулась. Она сказала, что если цветы появились так рано, значит, обязательно случится кораблекрушение или еще какое-нибудь несчастье. Островитяне очень суеверны.
— Что касается местных жителей, — заметил Бард, — я вчера беседовал с одним добытчиком кораллов. На острове некоторые люди считают, что туман вызван не изменениями в атмосфере, и морское чудовище тоже не имеет к нему никакого отношения. Воды вокруг Тамхании всегда были теплыми. Они говорят, что пар поднимается, — продолжал он, бросая на стол карту, — из-за невероятного жара, который всегда подогревал землю изнутри.
Тоби перестал наигрывать и отложил в сторону лютню. В комнате воцарилась тишина, прерываемая только тиканьем часов на камине.
— Вы слышали что-нибудь прошлой ночью? — спросила герцогиня Роксбург, наклоняясь над столом, чтобы рассмотреть карты.
— Нет, я хорошо спал, — ответил Эдвард.
— Я тоже ничего не слышал, — сказал Бард, тщательно перемешивая колоду. — Но среди слуг ощущалось некоторое беспокойство.
— А я решила, что мне приснилось чье-то рыдание, — сообщила герцогиня.
Карты герцогини выскользнули из рук и рассыпались по полу. К ней быстро подбежал лакей, чтобы собрать их.
— Давайте на этом закончим игру, — предложил Эдвард, сложив свои карты и бросив их на стол. — Я не отказался бы выпить чашечку крепкого чая.
— Замечательная идея, — дипломатично поддержал принца Бард, поглаживая усы и бороду. — Кому охота играть в такой день!
— Какой интересный рисунок, — заметила Рохейн, изучая изображение лебедя на вафле.
Ей вспомнилась сказка о девушке-лебеде, похищенной смертным мужчиной. Рохейн собралась рассказать ее, когда дом потряс сильнейший подземный толчок. Почти сразу за ним последовал еще один.
— Что это? Что случилось?
Принц вскочил со стула. На лестнице раздался какой-то шум.
Лакей побежал к двери. Не успел он ее открыть, как в комнату ворвался всадник, наклонив голову, чтобы не задеть головой косяк. Он остановился перед ними, но лошадь не переставала перебирать ногами, изорвав ковер в клочья. Подкованное железом копыто с силой ударило по сверкающему черному дереву столика, и тот полетел через всю комнату. Чайные принадлежности брызнули осколками в разные стороны. Изо рта лошади вырывалась пена. Проникший через открытую дверь ветер взметнул красные портьеры, игральные карты взлетели в воздух, будто испуганные чайки.
— Мастер Авенель! — воскликнул Эдвард, не веря своим глазам.
— Спешите! Скорее! — кричал сенешаль Таны, с трудом удерживая лошадь. — Я только что от Люти. Остров вот-вот развалится на куски!
События развивались с необыкновенной быстротой. Мебель в доме была поломана, штукатурка потрескалась, кое-где из стен вываливались кирпичи. Колокольня закачалась, наклонившись вперед. В конце концов колокола Таны зазвонили сами по себе, словно кто-то невидимый тянул за канаты, на которых они висели.
Горячее море вздымало огромные волны, перекатывая их в необычном ритме. Поверхность земли то поднималась, то опускалась, как будто под ней передвигалась гигантская змея; образовывались трещины, из которых извергались песок и грязь. На ногах устоять стало почти невозможно. Люди падали и скользили по земле, пытаясь ухватиться за что-нибудь. Яблони раскалывались до самых корней. По улицам в страхе метались животные. На головы сыпался черный снег и небольшие пористые камни, слишком горячие, чтобы до них можно было дотронуться.
Рыбацкие суда — единственное, что осталось — были готовы к отплытию.
