— Прости, но это чистая правда.
Дальше шли молча.
— Все равно мы не увидим никаких Всадников, — сказала наконец Кейтри. — Мы далеко от обычных маршрутов Летучих кораблей. Кроме того, это побережье Всадники уже обыскали. Они решат, что мы пропали без вести, — и больше уже не вернутся.
— Отсюда в Аркдур ведут какие-нибудь дороги? — спросила Вивиана.
— Нет. Во всяком случае, я о них не слышала. Раньше в Аркдур добирались по Королевскому Тракту, но его давно уже поглотили леса и море. Я знаю только, что западные границы Аркдура проходят по северо- западному побережью Эль-дарайна.
— Тогда надо двигаться вдоль моря, — рассудила Вивиана. — Если океан все время будет по левую руку, рано или поздно, но до Аркдура мы доберемся.
— Не выйдет, — возразила Тахгил-Ашалинда, прежде Рохейн. — Вдоль берега тянутся непроходимые утесы и скалы, да еще там много заливов, вторгающихся далеко в глубь суши. Без корабля или лодки нам там путь закрыт.
Вивиана остановилась около невысоких зарослей папоротника и выдернула несколько плотных тугих завитков, скрученных в упругие зеленые спиральки, будто пружинки часов. Другие пучки зелени и корешков уже свисали на кусочках бечевки на поясе, плечах и даже локтях девушки, загораживая пеструю коллекцию самых разнообразных предметов на поясной цепочке.
— У вас и маковой росинки во рту не было аж с позавчерашнего дня,
Эйфория спала, растаяла. Тахгил поглядела на сухую, вянущую листву, которой была обвешана сама, на грязные, изъеденные червями клубни. В глубине ее существа зашевелились тонкие щупальца голода. Нельзя жить одними воспоминаниями. Три странницы сели под тонкими стволами берез и разожгли костер. Вивиана отвязала пучки съедобных кореньев и трав.
— Виа стала знатоком по сбору пищи, — пояснила Кейтри с чуть заметной ноткой упрека в голосе, — особенно после того, как вы взяли да и сбежали в одиночку. Она вспомнила все, чему вы нас учили. У нее просто талант по этой части.
— Даже фрейлины могут чему-то научиться, — высокомерно отозвалась Вивиана. — Даже от них бывает прок.
— Тогда давай я поучу тебя еще и готовить, — предложила Тахгил. — Все хоть какое-то отвлечение от внутренней боли.
Пологие лесистые холмы носили название Великого Западного Леса, однако, будучи на самом деле куда безобиднее обычных лесов, являли собой безбрежные заросли буков, берез, дубов и шумных, говорливых тополей, только что выпустивших первые клейкие листочки. Кое-где деревья перемежались орешником или кустами дикой смородины, подернутой прозрачной вуалью цветов. По усыпанным прошлогодней листвой овражкам текли звонкие ручьи, а на пригорках распускались лазурным ковром опасные, но такие красивые колокольчики.
Ориентируясь по блеклому, затуманенному солнцу, что изредка проглядывало в гуще ветвей, путницы весь день брели сквозь красно-коричневую дымку, а на закате, когда Тахгил от усталости уже буквально валилась с ног, нашли себе укрытие на исполинском буке, толстый ствол которого оплетал плющ — по этим-то живым канатам странницы и взобрались на удобную развилку, где отходили сразу три толстые ветви.
Внизу, вокруг корявых корней, на ковре палых листьев, щебеча, словно выводок воробьев, прыгала и кувыркалась стайка каких-то существ — веселых человечков не выше восьми дюймов ростом, с румяными и круглыми, точно спелые яблоки, щечками, темно-карими глазами без белков и постоянной ухмылкой на дерзком ротике. На головах у них лихо торчали высокие островерхие колпачки с кисточками. Они носили темно-коричневые штанишки до колен и зеленые камзольчики — и в этом-то типично сказочно-эльфийском виде ходили колесом и проделывали прочие акробатические трюки, которые сами, судя по всему, считали смешными и уморительными. Впрочем, трюки эти не вызывали у притомившихся зрительниц ничего, кроме скуки и раздражения.
— Ох, швырнуть бы в них чем-нибудь этаким, — досадливо промолвила Вивиана.
Угнездившись в развилке, Тахгил быстро уснула, снова погрузилась в полное забытье. Она проспала даже шанг, но несущая дозор Вивиана заботливо надела на голову госпоже капюшон талтри, чтобы той не приснилось дурных снов. Пряный воздух искрился и сверкал.
— Скоро придется рассказать ей обо всем, — сказала Кейтри.
Рассвет возвестил о себе едкой, зловонной моросью. Слабые лучи силились пронзить завесу пыли, порожденной гибелью Тамхании. Путницы потягивались, разминая затекшие руки и ноги.
— Силы небесные! — вскричала Тахгил, внезапно вспоминая о бдительности. — Повезло же нам, что вообще в живых остались, — мы не караулили ночью!
— Это вы не караулили, — чопорно отозвалась Кейтри, растирая в руках тимьяновые листья, чтобы выдавить эфирные масла. — А мы — очень даже.
Тахгил улыбнулась сквозь въевшуюся в лицо корку грязи и золы.
— Хорошо, что вы со мной.
Она тоже натерла листьями тимьяна тело и одежду. Позавтракали водой. Затыкая флягу, Кейтри поглядела на свою госпожу. Ввалившиеся глаза ее казались огромными, щеки были бледнее, чем обычно.
— Трудное предстоит время, — туманно заметила она.
— О чем ты, дитя? Твои глаза сулят мне какую-то ужасную повесть. Ах да, вспоминаю, ты уже пыталась рассказать мне что-то некоторое время назад. И теперь мне просто не терпится узнать, в чем дело. На этот раз ты должна непременно договорить до конца — ибо я чувствую это нечто, очень сильно меня касающееся.
Кейтри нервно сглотнула.
— Так и есть. Мне следовало рассказать вам раньше, но я не могла. Даже теперь…
— Ну давай же! Рассказывай скорее, не то я сойду с ума от ожидания!
— Подлый Саргот, тот, что прежде был Королевским Чародеем…
— Что с ним?
— Он бежал из дворцовых темниц и теперь свободно скитается по Эльдарайну. Он ищет вас и поклялся ужасно вам отомстить.
Потрепанный непогодой бук тянулся ветвями к свинцовому небу. Среди листвы, точно марионетки на ниточках, трепыхались синие, отливающие металлом бабочки.
— Кейтри, откуда ты знаешь?
— Подслушала в Тане, на следующий день после того, как приплыл последний корабль с новостями. Это было так жутко, я просто не могла ничего вам сказать. И потом, это ведь запрещено.
— От кого ты услышала?
— От принца Эдварда и герцога Эрсилдоуна. Они беседовали меж собой в соседней комнате, а я расставляла для вас цветы в вазе — розы-кровохлебки. Я не хотела подслушивать, просто ничего не могла поделать — они так громко разговаривали. Принц был очень расстроен и взволнован. Говорил, что хочет покинуть остров, отправиться на север, на войну. Сказал, чувствует себя, точно сокол в клетке, который только и мечтает о том, чтобы лететь в битву вместе с другими воинами. Сказал, это не по-мужски — отсиживаться в Тамхании, когда его место на поле битвы, когда он должен разить нежить, омыть меч черной дымящейся кровью. Герцог, он пытался переубедить принца, говорил, что тот еще слишком молод для битвы. А принц ответил, что должен тогда по крайней мере прочесать Эльдарайн в поисках бежавшего колдуна Саргота, который благодаря какой-то коварной уловке убил преследующих его солдат и поклялся пустить все свое могущество на то, чтобы сокрушить леди Рохейн, против которой затаил глубокую обиду.
Кейтри кусала губы, страдая от того, что рассказывает столь плохие новости.
— А потом герцог, он велел принцу Эдварду замолчать, говорить потише, потому что колдуна, без всяких сомнений, скоро поймают и не надо сеять панику, пересказывая угрозы, которые по сути дела и не
