— А если я и правда отыщу Ворота и открою их, — храбро спросила она, — кто еще пройдет в них, а кто останется в Эрисе?
Кейтри испуганно ахнула, по рядам придворных пробежал трепет, но Морраган лишь презрительно произнес:
— О чем это ты?
Ашалинда боялась его ничуть не меньше, чем все остальные, однако отвага, рожденная бессильным гневом на свою вынужденную покорность, заставила ее отвечать по-прежнему дерзко:
— Полагаю, с тобой пройдут те, кто сумеет тебе угодить. И уж ручаюсь, ты без малейших колебаний оставишь своего брата прозябать в изгнании и дальше.
— Ровно так же, как он обрек на изгнание меня, но, по иронии судьбы, разделил со мной эту участь. — Морраган улыбнулся. — Мой брат предпочел править смертным народом. Пусть себе продолжает в том же духе.
— Нет…
— А разве ты не надеешься, что я оставлю его в Эрисе для тебя, Элиндор? Похоже, еще считая его смертным, ты позволила себе увлечься им, но как эта ваша так называемая любовь позволяет хранить столько тайн друг от друга? Почему он не рассказал тебе правды, коли уж любит тебя? Знай, тот, кто прикидывается смертным и называет себя Торном, и в самом деле мой брат. Ангавар, Верховный король, мой близнец, что старше меня лишь на пару ударов сердца. Наследник Королевства в силу столь малого преимущества во времени — счастливчик.
Он устремил на девушку долгий пронизывающий взгляд, точно ждал ответа.
— Да. Должно быть, так, — сказала она. — Я знаю доподлинно, хотя и теряюсь в догадках, как это могло произойти.
Над поляной совсем низко пролетела стая огромных воронов. Один из них опустился на сук рядом с принцем и что-то прокаркал. Морраган несколько мгновений глядел на него. Казалось, меж ними что-то происходило. Потом принц кивнул.
— Приказ один, — произнес он. — Готовься к битве.
Ворон распростер лоснящиеся крылья и умчался, точно покидающая надежда. Морраган снова повернулся к девушке.
— Теперь зеркало покажет тебе прошлое. Гляди.
Он сделал жест, словно кидает что-то в воду, но если и правда что-то покинуло его руку, то это было что-то невидимое.
Поверхность озера задрожала во второй раз. Границы снова расширились. На долю секунды померещилось, будто из него выглядывает прелестное и печальное лицо — лицо зеленокосой русалки. А затем туман, что заволок серебристую гладь, рассеялся, унесся прочь, точно разорванная паутина. Как будто раздвинули занавес в театре и показалась сцена: лес, высокие стволы вяза, тиса и березы. На листьях роса. Бледно-золотистое сияние раннего утра падает на траву лепестками увядшего солнца. Шелест и шорох листвы, звонкие трели и колокольчики птиц. А затем, точно удар алого хлыста, всю эту безмятежность нарушает резкий зов охотничьего рога…
Однажды утром 45 года Вильям, Король-Император Эриса, выехал из охотничьего домика в Глинкутском лесу и отправился на охоту. Молодой король, опрометчивый и не слишком дальновидный от природы, был отважен и силен — он слыл лучшим охотником во всем Эрисе. К полудню, следуя за сворой собак, он — нарочно ли, случайно ли — сильно опередил всех своих спутников и егерей и в полном одиночестве выехал на опушку леса, перед которой расстилалась широкая прогалина.
Внезапно через поляну стрелой пронесся великолепный олень. Его по пятам преследовала свора необыкновенных гончих — король Вильям сроду не видывал подобных животных. Шкуры их отливали серебристой белизной, чище первого инея, а в лучах солнца кончики ушей этих псов сверкали алым, точно раскаленные уголья.
В одно мгновение Вильям и его собаки оказались посередине прогалины. Чужие гончие уже завалили оленя, но Вильям отогнал их и натравил на раненого зверя своих псов. Стоило бы ему понять, что это вовсе не
Соскочив с седла, он запрокинул голову умирающего оленя и перерезал ему горло. И в тот же миг на поляну галопом выехал высокий незнакомец в темно-зеленом наряде верхом на великолепном сером скакуне. Чужак осадил коня.
— Вильям Д'Арманкорт из Эриса, — произнес он. — Я хорошо знаю тебя, но не стану приветствовать. Никогда прежде не приходилось мне видывать, чтобы человек из королевского рода да еще с такой хорошей репутацией опускался до поступка столь низкого, что даже не верится. Знай же, что хотя я не снизойду до того, чтобы в отместку причинять вред тебе лично, но все же сумею покрыть тебя позором.
Вильям поднял взгляд на незнакомца. В жизни молодой король ничего не боялся, однако встретив этот гневный взор, невольно содрогнулся. К тому же он был глубоко унижен и сгорал от стыда.
— Господин мой, — промолвил он с тяжелым сердцем, — поверьте, я жажду загладить причиненный ущерб и рад был бы снискать ваше благоволение.
— И как же именно? — спросил высокий всадник.
— Если вы назовете мне свое имя, я постараюсь изыскать средство, — ответил Вильям.
— Ангавар, верховный властитель Светлого королевства, вот как меня зовут, — сказал незнакомец.
Вот когда Вильям отчетливо осознал, какую опасность навлек на себя.
— О величайший государь, я желаю вам всего самого лучшего, — произнес он. — Теперь я вижу, что нанес обиду не смертному охотнику, а могущественнейшему из всех колдовских государей. Прошу вас, прикажите мне сделать что угодно — и если только будет то в моей власти, я выполню ваше приказание, дабы вернуть себе ваше благорасположение и загладить свою вину.
— Тогда слушай же, — сказал Король Светлых. — В моем королевстве мне постоянно досаждает Ваэльгаст, Владыка Войска Неявных. Я сильнее его, ибо ведомо тебе, что могущество мое превосходит могущество любого духа, человека или Светлого во всей Айе. Несмотря на это, он вечно пытается соперничать со мной и его сторонники беспрестанно бросают вызов моим рыцарям, В неизмеримой глупости своей он похвалялся перед свитою, что мне ни за что не победить его в открытом бою.
— Было решено, что раз в год мы с ним будем сходиться в поединке, и победителя провозгласят сильнейшим. Один раз мы уже встретились с ним и должны схлестнуться снова ровно через двенадцать месяцев Эриса от этого самого дня. Я хочу, чтобы ты выступил на турнире вместо меня. Если ты согласен, я изменю твою внешность так, чтобы ты ни в чем не отличался от меня, и отправлю тебя в Светлое королевство. Заклятие, что я наложу на тебя, не позволит ни одному Светлому, духу или смертному гостю распознать подмену.
— Однако ежели вы не победили в том бою, — промолвил Вильям, — то как смогу победить я?
— Есть только один способ. Первым же ударом ты должен сильно ранить Ваэльгаста. Он рухнет на колени и будет взывать к твоему милосердию, умоляя тебя вторым ударом избавить его от мук. Он предстанет пред тобой в облике прекрасного и благородного рыцаря и попытается пробудить в тебе сострадание. Один раз я уже поддался на эту уловку — а потому могу поддаться и второй. Но ты ни за что на свете не должен позволить ему уговорить себя. Ударь его второй раз — и он восстанет с новыми силами, целый и невредимый. Но ограничься одним ударом — и вновь воцарится мир.
— Но как же Эрис останется без правителя, покамест я буду жить в Светлом королевстве?
— Придав тебе свой облик, сам я приму твой. Вместо тебя отправлюсь я сегодня в Каэрмелор и никто даже не заподозрит, что я не Вильям Д'Арманкорт.
Вильям поглядел на благородного оленя, которому только что перерезал горло. Однако тот уже не лежал на зеленой траве и из горла более не хлестала потоком рубинов кровь. Шкура его вновь сияла чистейшей белизной. Вскочив на ноги, олень подошел к Ангавару и ткнулся носом ему в руку.
— Олень Светлых, — сказал Ангавар. — Их вывели специально для погони. Несчетное число раз охотился я за этим зверем и он подарил мне много радости. — Оленю же он промолвил: — Ступай. Ворота открыты. — А Вильяму: — Торопись! Поедем сейчас же. Мы должны еще до заката добраться до окраин Светлого королевства.
