стальными наклепками. Часть этих воинов ехала на колесницах, другие гарцевали на резвых скакунах, третьи шагали пешком, громко распевая песни на своем родном языке, а не на Всеобщем наречии. В волосах солдат сверкало утреннее солнце. Меж рядов гулко раскатывался громовой хохот — огромный воин восседал на тяжеловесном боевом коне, размахивая тяжелой секирой. То был не кто иной, как Сианад Каванаг — с патриотической песней он ехал вослед за Вождем объединенных эскадронов Эртов Финварна, Мабхонином.
И ариски шли с легионами — жители снегов, три риманийских батальона. Доспехи их сверкали, как лучи солнца средь горных снегов. Ехали со всеми и темноволосые крепыши Севернесса, и жители Луиндорна.
Были там и дайнаннцы в серебристо-белых кольчугах, выглядывающих из-под длинных сюрко. В их рядах скакал сэр Хит с рыцарями Тайдом, Фиртом, Дейлом, Флинтом, Гиллом и прочим цветом рыцарства их тришунов. С дайнаннцами выступал Королевский Аттриод — Тамлейн, герцог Роксбургский и Томас, герцог Эрсилдоуна, а также Октарус Огье, лорд-военачальник Всадников Бури, Джон Драмдунах, лорд- главнокомандующий Королевской Гвардии, Ричард из Эсгайра, Верховный морской адмирал, и Исторен Гилторнир, Верховный небесный адмирал.
А тот, кто скакал во главе всех этих полков, батальонов, чародеев, флотилий и эскадронов — он ликом напоминал льва. Тот, кого называли Джеймсом XVI, Королем-Императором, выделялся из всех остальных. Он восседал на закованном в броню боевом скакуне Римскатре, на поясе у него висел в роскошных ножнах меч Арктур, и булатная сталь поперечины отбрасывала слепящие резкие блики. Он был именно таким, как представляла его себе Ашалинда в мечтах: тонкие, изящные очертания золоченого доспеха, остроконечные границы меж пластинами, тонкая чеканка. Металлические розы украшали оплечья, наколенники, наручи и нагрудную пластину. На груди вставал на дыбы геральдический лев Д'Арманкортов. Золотой лев венчал и шлем в звездном венце. За металлической полосой, защищавшей лицо, можно было разглядеть очертания высоких скул, решительного подбородка и глаз, острых, как два кинжала. Вот он улыбнулся одному из своих рыцарей, и от уголков губ его разбежались веселые лучики. Королевский Аттриод в роскошных доспехах ехал вокруг, и солнце весело плясало на блестящих нагрудных пластинах, латных перчатках, наколенниках и забралах. Сопровождаемый знаменосцем, трубачом, дайнаннцами, Легионами Эльдарайна и идущими под распростертыми знаменами армиями от каждого края Эриса, легендарный повелитель утраченного королевства глядел на открывающийся за Лэндбриджем простор и неуклонно продвигался в Намарру.
Все эти картины промелькнули и исчезли. На глазах Ашалинды землю заволокли сумерки, сквозь которые сияли лишь звезды. Рыцари и воины растаяли в темно-синих тенях — небе Мглицы, пойманном в сеть паутины, натянутой меж черными монолитами. Вцепившись в ручки кресла, Ашалинда устало поникла головой на деревянную спинку.
— Если хочешь добиться моей благосклонности, ищи лучше, — произнес Морраган, и на сей раз в голосе его звучали опасные нотки. Он щелкнул пальцами, подавая знак виночерпию. — Если ты в самом скором времени не отыщешь Ворота, Элиндор, война начнется всерьез.
— И ты станешь биться со своим братом, государем, которому клялся в верности? — вскричала Ашалинда, приподнимаясь.
Ничего не ответив, Морраган зашагал прочь. Плащ развевался вокруг него, словно клубы тумана.
Виночерпий Светлых наклонился к девушке:
— Первые ростки этой вражды зародились уже давно, после твоего тайного визита в Призрачные Башни. Дуэргар завладел прядью золотых волос, и этот залог любви поведал нам о том, что не все Ворота закрыты. Намаррское вторжение задумано, чтобы отвлечь Ангавара от тебя.
— А почему вы так уверены, что Верховный король Ангавар не знает еще о Воротах?
— Узнав о них, Ангавар наверняка поскакал бы в Аркдур в обществе своих девяноста девяти рыцарей и дам из народа Светлых. И это, конечно, от нас не укрылось бы. Неужели даже теперь ты недооцениваешь нас?
— Уловка достигла цели. Почему бы теперь не положить конец конфликту?
— Его королевское высочество желает сокрушить тех, кто вступил в союз с Ангаваром, — легионы Эриса, дайнаннцев и Семерых смертных. Силы собравшегося ныне Войска Неявных воистину велики. Принцы колдовского Аттриода тоже могучи. Да и намаррские воины присоединились к армии нежити, хотя по сравнению со всеми остальными их жалкие силы — что копье из текучей воды. Теперь они уже понимают, что на кон поставлено неизмеримо больше, чем их амбиции, однако достижение собственных целей для них самый веский повод вступить в войну с Империей.
— Напрасно ваш предводитель досаждает людям Эриса, — слабо произнесла Ашалинда, снова поникнув в кресле и принимая из рук виночерпия кубок. — Они не сделали ему ничего плохого.
— Все люди шпионы и воры, — презрительно отозвался Светлый, — лжецы и надоеды, запятнавшие себя алчностью, низменностью натуры, грубостью, самолюбием, мрачностью, неопрятностью, беспутством, никчемным любопытством, гнусным характером и отвратительными манерами. Однако если бы Ангавар не любил это никчемное племя, едва ли Финнах снизошел бы до прямой войны с ними.
— Повторяю, теперь, когда я здесь, никаких причин для войны не осталось!
Лорд Илтариен шагнул ближе к девушке.
— Теперь, когда приготовления зашли так далеко, наш принц решил довести дело до конца. Ангавару уже известно, что ты у нас в Готалламоре, хотя осенило его слишком поздно. Также он знает, что за мятежом стоит наш принц. Он нападет. Он уже двинул войска через Лэндбридж в Намарру. Мы готовы.
Разнарядившийся в кольчугу Итч Уизге пророкотал голосом дождя:
— Когда Ангавар будет побежден и взят в плен, над всем Эрисом раскинутся широкие крылья Ворона.
— Тогда все вы заговорщики, вы предали своего короля! — закричала Ашалинда, швырнув в Светлых рыцарей кубок со всем его содержимым. — Предатели! Вы все предатели!
Капли вина затвердели в воздухе. Агатовые и алмазные слезы застучали по полу градом ледяных бусинок. А за ними воздвиглась непроглядная, густая тьма, кромешное отсутствие света. Ее разорвал вой, полный неземной злобы. Ультразвуковое давление стучало в ушах Ашалинды. Девушка еле расслышала тоненький крик Кейтри — точно царапанье ножа по краю стеклянной чаши. А затем что-то схватило девушку и швырнуло на пол.
10
БИТВА ВЕЧНОЙ НОЧИ
Любовь и война
Там высится зеленый холм, и много-много сотен лет
Весною он омыт дождем, зимой — в шелка снегов одет.
Скрывает россыпь трав чертог, где Спящие давно лежат.
Под камнем золото блестит, развешаны доспехи в ряд.
Роскошен дивный их убор, прекрасны, точно короли,
Они на пышных ложах спят — сыны загадочной земли.
Но почему же крепко спят они в тех залах потайных?
И что, скажите, в должный срок разбудит все же их?
Певец Светлых окончил песню Спящих. Тонкие пальцы арфиста остановились. Леди Сильдориэль, одна из фрейлин при дворе изгнанного принца Моррагана, заговорила с Ашалиндой. Наряд дамы был расшит крылышками бабочек и петушиными перышками: лазурными, синими, с зеленым отливом.
— Смертных убивали, — промолвила Силдориэль, — и за меньшие оскорбления, чем позволила себе ты, Простушка. Однако вот ты здесь, отдыхаешь, глядя на наш пир. Воистину, ты в фаворе — по крайней мере пока.
Она улыбнулась, и улыбка эта была исполнена огня и тайны. Вообще узреть подобную улыбку на лице Светлой означало вознестись на небеса. Все равно что смотреть с высоты птичьего полета на простирающуюся к далеким холмам равнину, качаться на крылах мягкого ветра. Все равно что лететь.
— О да, — Ашалинде почему-то не хватало воздуха, — мне и впрямь повезло.
Она придвинулась поближе к Кейтри. Подруги сидели на поросшем цветами холмике. Платье девочки, сшитое из парчи и переливчатого шелка, тяжелыми складками лежало на ковре живых лютиков, калужниц,
