В божественном мире заметно посветлело. Небо уже не пугало кромешной темнотой — то тут, то там угадывались разноцветные пятна, покрытые бесконечным мраком. Полянка, колосившаяся высокой сочной травой, еще более посвежела, а на корявом пеньке расцвело несколько маленьких лесных цветков. Они тянулись ласковыми синими колокольчиками к невидимому за сплошным пятнистым пологом солнцу, едва пробивавшемуся лучиками к далекой земле.
Создатель сидел на неизменном месте, упершись рукой-копытцем в подбородок и поставив одну ногу на пустое ведро из-под краски.
— Пришел-таки! — восхитился Всевышний, разглядывая капитана в белой полетной форме. Антон удивился, как оказался облаченным в мундир, ведь по обыкновению он всегда ложился полностью обнаженным. — Я знал, что ты еще не раз посетишь мою обитель!
— Папа говорил, что ты можешь принимать любую форму, — неуверенно предложил Клипард. — Не мог бы ты превратиться, скажем, в женщину?
Бог задумался на миг.
— Скажем, олицетворять Мишель, будет смертельно опасно. Даже одно воспоминание делает из тебя зверюгу! — Он присмотрелся к моментально изменившейся мине монаха.
Немного подумав, Творец поднялся на ноги.
— Как тебе такая внешность? — спросила глубоким контральто очаровательная нагая и довольно высокая девушка с длинными, почти до бедра волосами воронового крыла.
Плоть взбунтовалась, со звериным рыком Антон бросился на девушку. Та проворно отскочила.
— Так не пойдет! — констатировала скрюченная горбатая старуха, с нее сыпалась не то труха, не то перхоть. — Самый раз! — Она удовлетворенно осмотрела свои дряблые мощи. — Теперь и поговорить можно, а не богохульствовать.
При виде этой женщины, похоть мгновенно пропала, заставив Клипарда усесться в прохладную мураву.
— Ты как думаешь, — спросила бабка, — где находишься?
Антон пожал плечами.
— В параллельной вселенной.
— Запомни, милок, — сказал этот раритет из прошлой праэпохи, — на данный момент вселенная всего одна. Конечно, существует множество ее отображений и параллельных миров, не считая вполне реального Ада, но ваша примитивная наука сможет пробивать к ним порталы лет эдак тыщи через три! Кстати, — заметила она, — у тебя есть все шансы посмотреть целиком на этот и даже встретиться в ином мире со своим двойником.
— А толку? — философски отметил капитан.
— Верно, — прорекла бабушка, — толку мало. Но разве тебе не интересно?
— Меня интересует только моя месть, — буркнул Антон.
В тот же мир вселенная потемнела, небо избавилось от надоедливых цветных пятен, заливая их угольной жижей. Поляна также уменьшилась, занимая теперь не более трех квадратных метров.
— Что же ты делаешь, подонок, — крикнула старуха, размахиваясь. — Я только смогла отвоевать частицу!
Клипард получил почти неслышимую пощечину, нанесенную слабой старческой рукой.
— Так, где я нахожусь? — спросил он, потирая пекущую щеку.
— Оглянись, творение мое, — немного успокоилась бабулька. Ее сморщенная грудь тяжело вздымалась. — Этот мир — твоя душа, подсознание, если хочешь! Видишь, что в нем творится? И только что ты уничтожил мой недельный труд!
— Прости, — извинился капитан. — Понятия не имел.
— Если бы я был не всепрощающим, — ответило эхо прошедших времен, — гореть бы тебе в гиене огненной.
— Она существует? — удивился Клипард.
— Для тебя будет! Создам сию же минуту! — рыкнула старуха, вызывая из темноты новые ведра с краской. — Иди уже, засранец, там тебя женщина ждет!
— Какая жен… — спросил капитан и проснулся.
— Милый, — прошептала очаровательная незнакомка, прижимаясь к лишенному одеялу телу капитана, — я хочу тебя, солнышко. — От нее пахло грудью и божественностью.
Антон сначала несильно оттолкнул ее, вызывая свой спящий меч.
— Дорогой побратим, — раздраженно шикнул брызгами клинок, описывая круг над кроватью. — Давай ты не будешь впредь будить меня по пустякам? Видишь у нее на теле какое-нибудь оружие? Сомневаюсь, что оно спрятано глубоко внутри — можешь сам проверить!
Клипард отрицательно откинулся на подушку.
— То-то же! — нравоучительно сообщил кислотник, отправляясь обратно в свои белоснежные ножны. — Спокойной ночи.
— Возьми меня, Паладин, — задыхаясь от страсти, пропела девушка. — Я готова на все!
Мужеское начало воспылало, плоть загорелась едкой кислотной похотью. Рассматривая, свой восставший, но уже много лет, не работающий орган, Антон замер в растерянности.
— Не двигайся, — мягкие губы незнакомки обхватили ствол, погружая его в горячие недра рта, а затем и горла.
— Нет! — выдавил Клипард, но сопротивляться не было сил.
Она некоторое время просто держала его во рту, затем приоткрыла свои подушечки наслаждения и приподнялась над застывшим телом капитана.
— Лежи, — томно сказала она. — Я сделаю все сама!
И что-то узкое, безумно приятное обняло конец Антона, заставляя его выгибаться в пике удовольствия. Он вошел глубоко, вонзаясь почти в матку, выдавливая из ее нежного ротика стоны страсти. Они сливались воедино почти двадцать минут, пока он не выдержал, извергая в ее лоно накопившуюся десятилетием страсть. Клипард кончил, посасывая, а, почти искусав до крови ее изумительные груди, изливая сперму глубоко внутрь своей партнерши. Она взвилась, изгибаясь в страстном оргазме, раскидывая ноги по одеялу.
Капитан ликовал, находясь на пике самолюбия, ведь давно уже считал себя законченным импотентом. Он смог! Трахнул кого-то, и еще множество женщин ожидают теперь на его благо! Я иду к вам, мысленно кричал Клипард, изливая последние капли.
— Боже, — прошептала смуглокожая пуэрториканка с Мексики-7. — У меня никогда не было такого!
Сбитый с толку Клипард молчал, вслушиваясь в сигналы изможденного организма.
Не прошло и тридцати секунд, как плоть воспрянула опять. Девушка снова была сверху, она изгибалась, корчась на затвердевшей плоти капитана, стонала и кричала, раздирая тонкую ткань простыни. Наконец, не выдержав пассивного участия, летчик перебросил женщину через бедро и, упершись пальцами ног в деревянный подголовник кровати, вошел до конца.
Она кричала, умоляла не бить слишком глубоко, но ослепленный страстью капитан вовсю вонзался в податливую плоть, извергая из слащавого ротика его ночной гостьи целую оперетту звуков.
Утром он проснулся в одиночестве, только разодранная в клочья постель говорила, что это было не наваждение из покореженного подсознания.
Перед его кроватью стоял отец. Он с оценивающей гордостью возвышался над Антоном, причмокивая губами.
— Раньше я думал, — сказал Иона, — что лучшего любовника, чем Лястер, не найти в галактике. Но сейчас вижу, как сильно ошибался. Меня даже в молодости не хватало более чем на семь-восемь раз за ночь. Но когда пришла моя самая младшая жена и сообщила, что ты кончил не мене тридцати четырех раз, старый пердун понял, пришла пора младшего поколения. Надеюсь, ты не разочаруешь меня и через много тысячелетий. И это, отметь, что половина суток на нашей планете равняется шестидесяти часам.