границ попойку.
Всматриваясь в черно-белый силуэт, летящий так, словно за ним гонится тысяча чертей, скорпион восторженно скрипнул, подпрыгивая на разогнувшихся конечностях.
— Это Карлик, каррамбой напалмовой клянусь, каррамбой!
И вправду, прямо перед построившимися в ромб кораблями Клипардов, красовался малый разведывательный шлюп грозы всех кубов вселенной.
— Ну, здравствуй, Серый Карлик, — радушно поздоровался капитан.
— Что? Кт… — верзила посмотрел на монитор, и его обезображенное шрамами эбонитового цвета лицо растянулось в подобии, напоминавшей скорее пиранию, улыбки. — О! — несметно обрадовался он. — Какими судьбами?
— Воюем мы тут, — сухо пояснил Стигней, одним взглядом наблюдая за тактическим радаром.
— Мать, — не сдержался флибустьер. Он зыркнул сквозь толстое бронированное стекло на армаду Инквизиторов. — Из огня, да и в полымя, бля!
— Кажется, — Антон оглядел его с головы до, насколько позволяли камеры, пояса, обернутого несколько раз металлическим поясом для оружия, — вы от кого-то убегали.
— А! — Серый внезапно поежился, бросив короткий испуганный взгляд на Затворника, и отмахнулся. — Не на тех напали! Покруче вас будут!
— Подробнее нельзя? — поинтересовался монах, напрягаясь.
— Нет! — отрезал корсар межзвездных течений космического мусора. — Нельзя! Да и времени нету совсем!
Он развернулся лицом к своей команде и его затылок напрягся. На лысой, покрытой татуировками и боевыми отметинами голове, выступили жилы.
— Хлопцы! — обратился Карлик в сторону целого сборища воинственных разношерстных изгоев- инопланетян и оборванцев. — Видно, смерть сегодня преследует нас. Не успей мы уйти от одних непобедимых врагов, как сразу же нарвались на других. И этих, что еще хуже, побольше будет, при том они не знают, что такое пощада, вешая всех без разбору на высоких белых крестах под названием «Раскаяние злодея»! И нас повесят, — он легонько запнулся, — хоть мы и не злодеи, а токмо обиженные государствами жестоких миров сирые бедняки, которым каждый грош как драгоценный слиток платины…
Бандиты внимали, глубоко дыша и готовясь к схватке.
— И если мы сбежали от одного неравного боя, — разогревал свое мужество флибустьер, — то идем же и погибнем, или, что вряд ли, это каждый понимает, захватим богатые трофеи. Идем в бой? — он осекся на миг, оценивая обстановку, — или бежим, что нереально!
— В бой! — рыкнуло множество разношерстых глоток и закованных в металлические жвала ртов. Выбора-то не было!
— А шо делать? — философски подытожил их главарь.
— Держитесь в центре ромба, — посоветовал ему Антон.
И немного увеличившаяся группка атаковала армаду Инквизиции.
— Видите! — бесновался демон. — К ним все прибывают подкрепления! Надо отойти и перегруппироваться!
— Если ты считаешь жалкую пиратскую лохань подкреплением, — задумчиво и настороженно сказал Туррец, — я начинаю сомневаться в твоем всемогуществе!
— Убью! — мимо стариковского уха пролетела длинная ледяная стрела и ударилась в переборку.
— А потом, — улыбнулся священник, — то же самое с тобою сделает твой Повелитель Легионов! — он посмотрел в холодные испещренные трещинками, как у треснутого стекла, глазищи. — Не так ли?
— Ты пожалеешь, — громко зашипел Ханмун, — что ослушался моего приказа.
— Рекомендации, — спокойно заметил Инквизитор, — именно рекомендации, а даже не легкого пожелания! Атаковать! — приказал он своим людям, насмешливо подрагивая тощими плечами, — приказа я, ишь, ослушался! Внимание всем кораблям! Атаковать!
Инквизиторы повиновались.
Глава 18
«Что такое зрелище? Это что-то жалкое и очень печальное!»
Так пела почти не знающая страха команда, из-за лишнего галаксия способная разорить дом престарелых, но свято чтящая дружбу и долг. Идущая на смерть без каких-либо предвзятостей, или явного страха. Ведь жизнь джентльмена удачи только одна и умереть ему, пусть даже без добычи, но со славой, предстоит равно тогда, когда предназначено. Зачем же продолжать влачить никому не нужную душонку по скоростным трассам субпространства и космоса!
Вперед же, отважные воины кинжала и звонкой монеты! И пусть проклятиями осыпают нас, посыпая себе головы пеплом, а мы идем в последний бой! Лишь только песня смерти вьется в наших голосах. И будет она звучать вечно, пока не умрет последний из нас, крепко стиснув зубы и не выдохнув «каррамба!».
