порядком охрип и все больше шипел, как рассерженный гусь.
Охраняли разношерстный сброд трое гусар. Они устроили себе что-то вроде пикника, соорудив из кирпичей импровизированный стол, на котором была разложена нехитрая провизия. Кормить арестантов гусары явно не собирались и с чистой совестью набивали животы.
В обеденное время, когда часы на ратуше пробили полдень, «прораб» удалился. Очевидно, его тоже ждал где-то накрытый стол, а его подопечные по-прежнему не получили за труды даже хлебной корки. Смилостивившиеся охранники разве что разрешили работягам устроить короткий перекур. Мои парни сели от остальных арестантов в сторонку и о чем-то переговаривались. Возможно, обсуждали план побега, не подозревая, что я нахожусь поблизости и намерен совсем скоро их выручить. Эх, лишь бы не вмешались непредвиденные обстоятельства.
Момент показался подходящим, я решил действовать. Первым делом предстояло убрать пусть не очень бдительных, но все же способных помешать стражей. Поскольку я хотел провернуть операцию как можно тише, мне была нужна посторонняя помощь. Светиться самому не стоило. Кто знает, как восприняли бы мое появление на сцене гусары?
Вдоль дороги шла девочка в клетчатом платьице. Я поманил ее пальцем и попросил отнести бутыль «во-о-он тем дядям» за вознаграждение в виде одного талера.
– Передай, что это от господина Финкеля за хорошую работу, – напутствовал я ребенка.
Покладистая девчушка отнесла вино гусарам. Те, может, и удивились неожиданно проклюнувшейся щедрости у своего вахмистра, но дар приняли без долгих колебаний. Какой военный откажется от дармовой выпивки? Разве что мертвый… Вот и гусары не устояли перед искушением.
Через короткое время бутылка была раскупорена, а немного погодя я заметил, что вся троица в полном составе изволит почивать глубоким и безмятежным сном, чего, собственно, мне и было надо.
Я с достоинством подошел к гренадерам. Они увидели меня, удивленно открыли рты, но я подал знак молчать. Очень спокойно, будто так и надо, парни встали, отряхнули испачканную одежду (в крепости их не стали переодевать) и гуськом отправились за мной на улицу. Точно так же нарочито медленной походкой мы пришли на каретный двор Хоффа, растолкали задремавшего кучера и велели ему двигать в дорогу. Курту на сборы потребовались считанные секунды.
Глава 11
В Мемеле пришлось прождать целую неделю, пока в порт не зашел осуществлявший регулярную почтовую перевозку между Кронштадтом, Данцигом и Любеком пакетбот «Новый Почтальон». Корабль спустили на воду в прошлом году, командовал им капитан Измайлов.
Поблизости ухали «бабы», вколачивая сваи в каменистый грунт. Под их шум я и завел неприятный разговор с капитаном.
Он долго мялся, не соглашаясь взять нас на борт. Больше всего его смущало отсутствие документов.
– Даже не знаю, как быть, – говорил капитан, с сомнением вглядываясь в наши лица. – Как дворянин, готов поверить вам на слово, но, как морской офицер, я приучен к установленному порядку и не имею права его нарушить.
Мне стоило больших трудов уломать несговорчивого моряка. В конце концов Измайлов махнул рукой и, предупредив, что по прибытии в Кронштадт немедленно сообщит «куда следует», взял нас на борт. Плату, составившую положенные три рубля, мы заплатили дукатами по текущему курсу.
Я с трудом дождался момента, когда корабль выйдет в открытое море. Долго не верилось, что все благополучно закончилось и мы плывем в Петербург, выполнив поручение Ушакова. В кармане по-прежнему лежали маточники – главное доказательство успешности нашей миссии, пусть она и прошла не так гладко, как задумывалось.
Во время отплытия мы стояли на палубе, вдыхая соленый морской воздух. Нос пакетбота зарывался в волны и тут же упрямо выскакивал обратно. Серое небо затянуло тучами, шел мелкий противный дождь, но никто не спешил укрыться в каютах. Нам было хорошо, и никакая стихия не могла помешать нашему счастью. Пусть кто-то зовет мою Родину уродиной, плюется, когда слышит ее имя, и посмеивается над простаками, которые там живут. Плевать! Они просто не знают, что это такое – путь домой.
Нас охватила эйфория, мы кричали и плакали как сумасшедшие, путались у моряков под ногами, те снисходительно улыбались. Когда берега Мемеля с его высокими остроконечными церквями, красными черепичными крышами домов, зелеными крепостными валами и каменными бастионами укреплений скрылись из виду, Карл подбросил в воздух треуголку, отсалютовав таким образом стране, доставившей нам столько неприятностей. Ветер подхватил шляпу и унес в море. Оставшись с непокрытой головой, кузен только довольно улыбался. Казалось, все наши проблемы позади.
Навстречу плыли большие и малые суда, под парусом и гребные. Их было много, бесконечный лес мачт. Троица богатых, праздно проводящих время горожан, спрятавшихся под импровизированным зонтом на палубе прогулочного шлюпа, приветствовала «Новый Почтальон», подняв бокалы с красным вином. Чижиков в ответ прокричал фразу на ломаном немецком, которую в приличном обществе произносить не полагается, однако господа лишь рассмеялись.
По каютам мы разошлись только поздним вечером. Этой ночью я спал безмятежно, словно младенец.
До самого Кронштадта плавание проходило тихо и спокойно, впрочем, я бы не удивился, если бы в полном соответствии с законом подлости на нас напали пираты или какой-нибудь реликтовый кракен схватил корабль щупальцами и потащил в морскую пучину. Но – пронесло (в хорошем смысле этого слова, конечно).
Одноногие Джоны Сильверы сидели по кабакам, поили своих попугаев ямайским ромом и точили кривые сабли, а злобные чудовища рыскали в другом месте, не выказывая желания прибрать наш пакетбот. Так что никакой романтики – сплошная скучная бытовуха, чему я был только рад. Приключения наскучили хуже горькой редьки. Наверное, такова природа человека – после шторма всегда тянет в тихую гавань. Но мы, увы, лишь предполагаем. Судьба готовила нам новые испытания.
Кроме нас на борту пакетбота были и другие пассажиры: курьер, спешивший доставить в Санкт- Петербург очень важные бумаги (бедняга не мог ночью даже глаз сомкнуть – боялся шпионов, которые могли охотиться за этой корреспонденцией, того не ведая, что наши чиновники без зазрения совести продают государственные секреты направо и налево), долговязый и рыжий англичанин, дальний предок агента 007, он странствовал под видом ученого и путешественника и приставал ко всем с идиотскими на первый взгляд расспросами. В итоге его начали сторониться даже матросы.
Несколько богатых немецких купцов, предвкушавших удачные сделки. Они ежедневно напивались до умопомрачения, опровергая устойчивое представление о расчетливых бюргерах, у которых вместо мозгов костяшки счетов.
Аристократическая русская пара: немолодой, но еще о-го-го из себя мужчина и юная очаровательная особа с глазами невинной лани и повадками светской львицы. С ними на корабль погрузилась целая куча прислуги: повара, лакеи, горничные, экономы, секретари, охранники. Весь этот «цирк» возвращался в родные пенаты.
И, напоследок, два весьма подозрительных господина, чью национальность определить не представлялось возможным: между собой они общались на дикой смеси из полутора десятков европейских языков (как я узнал впоследствии, оба были контрабандистами и везли в Россию партию шляп).
Дни тянулись медленно и как-то вяло. Измайлов неоднократно устраивал для меня с Карлом званые обеды и пытался выведать, каким ветром нас занесло в Пруссию, но мы благоразумно отмалчивались.
Перед входом в гавань Кронштадта к «Новому Почтальону» пристал большой весельный бот, с него на палубу пакетбота высадилась команда солдат во главе с армейским поручиком гренадерского роста, светловолосым, с грубой мордой трамвайного хама и манерами слона в посудной лавке. Начался первый акт марлезанского балета под кодовым названием «таможенная проверка». Нет, я, конечно, понимаю, что среди таможенников всегда были, есть и будут хорошие и честные люди, которые исправно несут службу, знают в ней толк, не берут взяток и намного щепетильней английской королевы. Но, увы, их пути почему-то никогда не пересекались с моими, что в той, что в этой жизни. Не берусь строить догадки. Возможно, большая власть и впрямь порождает вседозволенность, а полномочия у таможенников и в самом деле были немалыми.
