Высосав свежий апельсин из собственной оранжереи, Эдик прилег на бок и стал с умилением разглядывать костлявых девочек, игравших возле бассейна (почти импрессионистская картинка в светлых тонах: легкость, наивность, шарм). Он считал их детьми, пока одна из них не попыталась его соблазнить. Видимо, желала добавить к своей коллекции малолеток матерую сволочную особь – другого объяснения Эдик не находил. Когда он усомнился в ее боеспособности, она загадала ему старую загадку о том, почему у свиньи не бывает менструаций. С тех пор он старался держаться от ровесниц Супера подальше.
И снова сам собой всплыл вопрос: «Зачем?», от которого Эдик начинал испытывать мучительное неудобство вне пределов рационального. «Кто из нас и зачем нужен Суперу?» Пыляев даже мог придумать более или менее правдоподобный ответ, но понимал, что никогда не узнает
Супер незаметно приближал новый золотой век. Это было так просто. Детское незамутненное восприятие – вот что главное. Ключ ко всему. Сердцевина преображения… Супер находился на перекрестке влияний старого, ублюдочного, убивающего по частям и тут же протезирующего себя мира и своей благонамеренной диктатуры. В обоих случаях Эдик мог считаться живым ископаемым – как панцирная рыба, которую поймали на глубине и поместили в прозрачную и гораздо менее плотную среду. Здесь ему понравилось. Он давно впал в полусонный кайф от переизбытка воздуха…
Другие желающие приходили и бесплатно резвились в организованном Супером искусственном раю.
Но сам «homo super» не развлекался. Он лежал в чаше параболической антенны, сделанной по его собственному заказу и установленной на крыше дома. Чем он там занимался, никто не мог понять. Эдик предпочитал не спрашивать…
Тень от излучателя падала на лицо без возраста. На незагорающей коже проступил крупноячеистый рисунок. На солнце оставалось бледное туловище, суховатое даже для пятнадцатилетнего мальчишки. Белые тонкие пальцы вцепились в жидкокристаллический монитор.
В промежутках между сеансами обмена информацией Супер читал старый папин роман «Дождь в январе», переизданный недавно на диске в адаптированном виде для младшего школьного возраста. Учебные программы менялись чуть ли не ежегодно, не поспевая за темпами акселерации. Теперь Достоевского и Лимонова изучали в третьем классе, зато после двадцати пяти никто вообще ничего не читал, отдавая предпочтение анимационным компьютерным дайджестам. Детективы Пыляева-старшего до сих пор неплохо раскупались библиотеками начальных школ, психушек и домов престарелых.
Супер прочел половину и разочарованно отбросил диск. Папа выработал ресурс. Это существо стало абсолютно бесполезным.
Супер полежал еще немного, а затем
Ощутив внезапную сильнейшую потребность увидеть сына, Эдик вскочил с газона и направился в «мюзик-холл», размещавшийся в левом крыле. Перед входом в беспорядке громоздились роскошные тачки – беззаботные детишки побросали свои игрушки.
День был для них слишком длинным, и они создали себе искусственный вечер. Сквозь закрытые жалюзи в зал не пробивался ни один солнечный луч. Компрессор нагнетал воздух с ферментом «диззи»; монохромный свет вспыхивал в гипнотическом ритме. Акустические системы «джеминай» извергали сэмплерный шаманский шум, от которого кишки стягивались в тугой узел. «О Господи! – подумал Эдик, невольно сжимаясь. – И они называют это музыкой!» Вспомнив о том, как лет сорок назад его самого доставали предки за «Красные горячие перчики чили», он дал себе слово не брюзжать.
Вокруг него полуживые тощие лягушки дергались под действием разрядов гальванических батарей. Мелькали голые попки, груди фасона «ренклод», спины с явными признаками сколиоза и модной в этом сезоне «леопардовой» пигментацией. Эдик с трудом отличал живую плоть от многочисленных голограмм. Погружаясь в мерцающее и обманчиво наполненное пространство, он незаметно для себя очутился в трехмерном клипе и вскоре окончательно потерял ориентацию среди сюрреалистических пейзажей виртуальной реальности. Сквозь него пробегали монстры и проплывали первые красотки эпохи кубизма. Потом пол растворился под ногами, и началась космическая феерия с примесью маниакального бреда…
Он догадывался, кто был постановщиком этого улетного безобразия. В отличие от резвящихся детишек его слегка подташнивало, будто он находился на бешено вращающейся карусели. А в груди разливался холодок. Пыляев осознал, что сейчас, в эти минуты, Супер манипулирует всеми. Возможно, таким образом тот просто развлекался. Но что, если нет? Что, если это была… подготовка? К чему?..
С непередаваемым чувством абсурдности происходящего и обреченности, похожим на то, какое испытал бы человек, явившись на похороны и увидев в гробу самого себя, Эдик стал искать выход из зыбкого лабиринта.
Подрулив к какой-то трясущейся девке с имплантированными в скальп иглами дикобраза и почуяв для верности запах ее дезодоранта, он заорал ей в самое ухо:
– Не видела моего пацана?
– Уйди, перхоть! Я тут с человеком зависаю.
– Хорошо хоть не с моим мастифом, – сострил Пыляев на свою голову.
Девка тут же показала ему отставленный средний палец с проштампованным в ногте силуэтом летучей мыши. Эдик схватил этот палец и мгновенно сломал. Хруст не был слышен из-за шума.
Девка засмеялась, демонстрируя керамические зубы с разноцветным напылением. Эдик обнаружил, что держит палец в руке. Тот оказался биопротезом и почти наверняка был застрахован на приличную сумму. Поднеся палец поближе к глазам, Эдик понял, что ошибся: это была одноразовая дешевка фирмы «Сексуальные окончания» – для тех, кто любит посасывать и откусывать их во время полового акта. Палец имел характерный сладкий привкус; трехсантиметровый ноготь содержал тестостерон и безболезненно растворялся в желудке.
Пыляева охватило беспричинное раздражение. Даже «пурга» изменила, чего раньше никогда не случалось. Он направился в глубину «мюзик-холла», раздвигая лягушат и разрушая лазерные привидения.
На месте диск-жокея никого не оказалось. Более того – вся аппаратура была отключена, а пульт мертв. Пыляев мысленно проследил всю цепочку: от холодных блоков питания до акустических кабелей «Ван дер
