Смерть откладывает книгу и обводит черными глазницами берег – не пришел ли кто искупаться в пруду? И вдруг Ф. видит свою жену, снова молодую и прекрасную, которая сбегает к воде в бикини…
Леденящие брызги долетают до его лица, и он морщится. Черная, гадкая, скользкая змея обвивает сердце… Ядовитая кровь поступает в мозг… Ф. просыпается, уже зная, что произошло. Но знать и верить – разные вещи.
Он один в спальне. Снаружи еще темно. Тоскливо стонет ветер. Граница между явью и кошмаром едва уловима. То, чего не видят глаза, все еще существует в сознании, будто непроявленная фотография…
Ф. отыскал в себе силы встать и отправиться на поиски. Кого, чего? А хоть бы и затерянного пруда, который находит каждый – рано или поздно. И еще истины. Он ощутил ее жутчайшее прикосновение, когда луч локатора смерти едва скользнул по нему…
Он зашел в гостиную. На одном диване неподвижно лежала жена. На другом храпела дочка. У нее был здоровый сон удовлетворенной женщины. На толстых губах булькала слюна. В неглиже она слегка напоминала рыхлых и розовых кустодиевских бабенок, только выглядела лет на десять старше любой из них. Шары ее грудей с трудом помещались в материнской ночной рубашке и норовили бесстыдно вывалиться наружу. Живот выпирал так сильно, что Ф. подумал, не беременна ли она? Впрочем, какая разница? Вряд ли она успеет родить…
Его обдало предсмертным холодом при этой мысли, однако он быстро взял себя в руки. В последнее время приходилось постоянно держать себя в руках, иначе он просто сошел бы с ума. А ведь у него было дельце, которое он во что бы то ни стало хотел довести до конца. Кажется, развязка уже наступила.
Он медленно приблизился к дивану, на котором лежала жена. По пути задел ногой судно, но металлический скрежет никого не разбудил. Он тщетно пытался различить звук чужого дыхания на фоне мощного храпа. Обманывал ли он себя, или просто не был ни в чем уверен? Пожалуй, последнее. Стиралась грань между реальностью и бредом. Ф. все еще пытался вести себя так, будто обитал в прежнем, поддающемся объяснению или по крайней мере привычном мире.
…Она была мертва всего несколько часов, но запах в гостиной стоял неописуемый. Тем не менее Ф. совершил нелепый с точки зрения здравого смысла, но символичный поступок. Он будто прощался со своим прошлым. А для этого ему нужно было убедиться кое в чем…
Стараясь не дышать, он склонился над старушечьим телом. (Черт, почему так болит поясница?) После этого он потрогал руку своей жены – сморщенную и похожую на куриную лапку. И, конечно, холодную, как остывшая за ночь земля.
Его мечты тоже начали сбываться.
– Наконец-то, – прошептал он. – Наконец свободен!..
И почувствовал, что его передние зубы шатаются.
Ему предстояло «отдыхать» еще четырнадцать дней.
