Создателя.
— У них всех с этим проблемы, — небрежно заметил он. — Почему-то им кажется, что они освободят свое драгоценное сознание только тогда, когда прекратится трансляция. Неужели, прах их побери, не ясно, что сознание — это и есть трансляция?!
Она пожала плечами:
— Я разочаровалась в нем, когда он не сумел прикончить даже старого мудака — того, что с «третьим глазом».
— Без постоянного контроля они вообще мало на что способны, зато какая самонадеянность!.. Ты можешь выбрать другого. Или другую. Правда, кое-кому из них недолго осталось…
— Но они ведь еще надеются на чудо?
— Надеяться на чудо никто не может запретить, — сказал он. — Даже я.
113. Шварц: «Надоел ты мне»
Застрелив старого друга, Шварц бросил взгляд на два других, предположительно бездыханных, тела, лежавших на лестничной площадке между этажами, после чего направился в сторону кабинета, облюбованного Барским в качестве временного пристанища, которое оказалось для него последним. Шварц этого не знал, но без труда нашел нужное помещение, поскольку знал о
Войдя в бывший кабинет директора музея, он сразу же устремился к ноутбуку, на экране которого продолжалось мельтешение символов — значит,
Шварц взгромоздился на стул, положил пистолет рядом с компьютером и сцепил пальцы, громко хрустнув суставами. Из карманов своей необъятной куртки он извлек несколько компактных устройств, о назначении которых непосвященный мог только догадываться, и соединительные кабели. Приготовился подключить одно из устройств, когда вдруг ощутил легчайшую щекотку в области затылка.
Резко обернулся, одновременно протянув руку к пистолету, но прикосновение чего-то прохладного и очень острого к горлу убедило его в том, что лучше не дергаться. Скосив глаза, он увидел две изящные загорелые руки — одна держала опасную бритву, другая — гусиное перо. Молодой веселый голос спросил из-за спины:
— Чем ты тут занимаешься, поганец?
На это у Шварца не нашлось вразумительного ответа. Что-то подсказывало ему, что говорить правду равносильно самоубийству. В то же время он понимал, что и молчание не идет ему на пользу. Его мысли лихорадочно метались. Он гадал, кем мог быть обладатель гнусавого выговора и бритвы. В конце концов Шварц предварительно ознакомился с более чем подробными досье на участников проекта. Из всей компании по возрасту подходили успешный сочинитель триллеров и несостоявшийся святой отец. В том, что и первый и второй способны пустить в ход бритву, Шварц не сомневался. Раньше, вероятно, усомнился бы, а теперь, после Барского, — нет. Ну и что из этого следовало? Чем это ему поможет?
Перо пощекотало ему правое ухо. Шварц дернулся, что, судя по ощущениям, стоило ему небольшого пореза на горле —
— Ты не первый, кто хотел меня отключить. Твой предшественник уже кормит червей в подвале. Его убил дядя. А ты убил дядю. Как всё складно получается, правда? И ничего не меняется, вот что радует. Всё тот же старый жестокий мир.
— Кто ты? — прошептал Шварц, стараясь не двигать кадыком.
— Я бы сказал, чертовски глупый вопрос. Не разочаровывай меня, крестный папочка. Ты не против, если я буду так тебя называть?
Еще бы он был против! Он был согласен на всё, что угодно, лишь бы выбраться отсюда живым. И надпись на перекрестке «сегодня один умрет» как-то не утешала. И не внушала доверия, хотя один уже умер. Да, лучше бы он повернул обратно, пока еще была такая возможность.
— Чего ты от меня хочешь?
— Ну и ну. Оказывается, это я хочу. Ты приходишь сюда со своими игрушками, пытаешь бедную больную женщину, убиваешь дядю… ох, я сейчас зарыдаю… Кстати, что за игрушки? Что-нибудь запрещенное?
— М-м-модули, — промычал Шварц.
—
— Модули… свертывания.
— Наконец-то. Наконец-то, господа присяжные, мы услышали нечто членораздельное. И что же ты собирался
— Программу, — выдохнул Шварц с отчетливым чувством, что это может стать последним произнесенным им словом.
— Ах, программу… Но, папочка, ты же прекрасно знаешь, что это не программа. Как ты это назвал — «катализатор»? Надо же такое ляпнуть… А о нас ты подумал?
— О ком… о вас?
— О несчастных крошках, живущих ближе к Ядру. Или тебе больше нравится формулировка «реальность второго уровня»? Я понимаю, сворачивать «уровни» как-то проще. Сделал — и забыл. Спишь спокойно, по ночам не мучают кошмары…
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Верю. Если бы ты понимал, тебя бы здесь не было.
Только лезвие бритвы удержало Шварца от того, чтобы энергично закивать. На миг почудилось: вот- вот ему предложат сделку. И он, конечно, согласится на любые условия. Что греха таить — ему было бы чертовски интересно узнать, чем всё закончится, если
— Я сделаю всё, что вы скажете, — заверил он потенциального работодателя.
В ответ раздался тихий смешок, от которого его яйца превратились в кубики льда для коктейлей.
— Ну, ты уже постарался, — сказал голос. — Или ты не заметил?
— Если вы имеете в виду…
— Надоел ты мне, — не дал ему закончить голос.
И бритва.
114. Параход играет на губной гармошке
Бидон он нашел. У воды был привкус металла и чего-то еще, о чем Параход предпочитал не задумываться, тем более что какая-то часть его сознания и так
Вызовов от Елизаветы больше не поступало. Его это устраивало — пока. А как насчет той минуты, когда он почувствует нехватку кислорода? При этой мысли его желудок внезапно заледенел. Ситуация была кошмарная. Но в отличие от ночных кошмаров, в которых и с которыми он хорошо разбирался, ему не светило пробуждение в качестве награды за стойкость.
Теперь, когда он застыл в неподвижности, темнота, время и тишина (та еще троица!) взяли его в
