обойме патроны. Он вообще не умел обращаться с оружием.
– Стой! – скомандовал голос из подворотни.
Пациент покорно остановился. Он смутно припоминал, что еще до больницы (как далеки те времена!) его несколько раз останавливали патрули. Чаще всего патрульным просто было скучно. Но тут, похоже, обитали одни психи.
Он медленно обернулся и увидел двух самых странных людей из всех, с кем ему приходилось встречаться. Желтые, круглолицые, узкоглазые. Оба были вооружены архаичного вида винтовками с примкнутыми штыками. Пациент решил, что это либо китайцы, либо больные редкой формой желтухи. Глупо, конечно, но он очень боялся заразиться…
– Документы! – бросил желтолицый, одетый в серый френч с красным бантиком на груди.
У пациента давно не было при себе ничего похожего на документы. В хосписе все знали друг друга в лицо. Его бумаги хранились в сейфе вместе с конфиденциальной историей болезни.
– Нет у него документов, – убежденно сказал другой желтушечник писклявым голосом. На этом персонаже болтался халат длиной до пят, а на голове была сооружена сложная прическа, придавашая ему изрядное женоподобие. Он вполне мог быть и натуральной бабой. Зато разговаривал без акцента. Он добавил:
– Я контру за версту чую. В расход его!
– Погоди, Мао. – Первый «китаец» выглядел более рассудительным и интеллигентным. – Который час?
Второй запустил руку под халат и вытащил часы на цепочке. Открыл крышку и долго изучал положение стрелок на циферблате. Пациент между тем раздумывал, не предъявить ли в качестве последнего аргумента свой длинноствольный трофей. Но вдруг придется стрелять?..
Пока он колебался, патрульный вычислил время и объявил:
– Двадцать один ноль пять.
– Ого! – сказал его напарник точно таким же тоном, каким незадолго до этого восклицал Адик, пораженный прыткостью клиента. – Извини, дядя, сам понимаешь – комендантский час. Попрошу к стеночке!
Происходящее подозрительно отдавало фарсом. По мнению пациента, игра актеров не стоила выеденного яйца. Не дожидаясь, пока Мао сдернет с плеча винтовку, он поднял пистолет и сказал, подражая уверенным в себе мужчинам из старых фильмов:
– Расслабьтесь, ребята. Повернулись кругом. Не делаем резких движений. Стоим молча. А я пойду дальше.
– Ну, что я говорил? – злорадно спросил Мао, не спеша выполнять команду. – Контра махровая! Клеймо ставить негде. Жидомасон. Шлепни его, Кун-цзы!
Тот, которого обозвали труднопроизносимым именем Кун-цзы, приготовился проткнуть пациента штыком. Пациент выстрелил.
У него не было выбора. Впервые он сделал что-то, не задумываясь. Может быть, поэтому попал, причем прямо в сердце.
Кун-цзы с удивленным видом (хотя выражение узкоглазого лица довольно трудно поддавалось расшифровке) осел на землю и ткнулся лбом в ногу своего убийцы. Пациент поспешно убрал ее, чтоб, не дай бог, не подцепить желтуху.
– Ну ты даешь! – сказал Мао, не скрывая восхищения. И повернулся, чтобы сбежать. Сзади на его халате обнаружилась надпись «Вся власть советам!», а под нею гексаграмма «Воспитание великим».
Пациент попал точно в кружочек буквы «о». Пуля подтолкнула Мао в спину и заставила его свалиться в подворотню, где он исчез, соединившись с темнотой.
Пациент огляделся по сторонам, высматривая привлеченных выстрелами и враждебно настроенных аборигенов. Таковых в пределах видимости не наблюдалось. Жителям дурацкой деревни плевать было на его выстрелы. Тем лучше.
Он пошел дальше и внезапно почувствовал голод. Фруктовое пюре осталось сладким воспоминанием. Собираются ли его кормить во время «сеанса»? Хотя бы внутривенно… Ощущение нешуточного голода занимало его в течение следующих десяти минут.
Выйдя на перекресток, он свернул направо, привлеченный запахами чего-то съедобного. Новая улица была гораздо светлее. Здесь полыхали холодным огнем вывески над заведениями, что показалось пациенту в высшей степени удивительным. Патрулей не было видно. Несмотря на комендантский час, на противоположной стороне улицы топтались то ли криминальные элементы, то ли проститутки. На ближайшем доме светилась надпись «Бар», а чуть ниже «Открыто круглосуточно».
Пациент поспешно устремился туда и, распахнув дверь, очутился в длинном зале с большим количеством столов. Справа было огорожено пространство, где стояли вешалки, ощетинившиеся множеством крючков. Голые блестящие крючки выглядели зловеще. Взгляд пациента уперся в плакат «Предприятие высокой культуры обслуживания. Пожалуйста, оставляйте оружие в гардеробе!».
«Черта с два!» – подумал набравшийся опыта пациент, сунул пушку за пазуху и двинулся через зал к стойке, расположенной возле дальней стены.
Слева раздавался стук бильярдных шаров. Он увидел стол под зеленым абажуром.
Вокруг стола ковылял с кием наперевес хромой коротышка в белых кальсонах, в треугольной шляпе на голове и в мундире с орденами на груди. На вновь прибывшего коротышка не обратил внимания. Из музыкального автомата раздалась песня «Я люблю тебя, жизнь…»
Утирая внезапно пролившуюся при этих звуках сентиментальную слезу, пациент приблизился к стойке. Тут было гораздо оживленнее, и никто не пытался немедленно поставить его к стенке. Над стойкой перемещался торс лысоватого суетливого мужичка с бородкой клинышком. Торс был облачен в жилетку. Чуть поодаль на высоком табурете сидела девица в облегающих розовых брюках и курила такую огромную самокрутку, каких пациент никогда не видел. Казалось, что она надувает бумажный кулек.
