непостижимым и совершенно чуждым человеку. Неведомая дремлющая сила внушала страх даже на громадном расстоянии. Вряд ли Слот рискнул бы отправиться туда без крайней необходимости…
Сильный порывистый ветер сносил его в сторону. Люгер развернулся в восходящем потоке. В этот момент снизу донесся отрывистый грохот, и что-то просвистело рядом с головой стервятника. Он посмотрел на поселение, уменьшившееся до размеров миниатюрного макета вроде тех, которыми забавлялись валидийские аристократы. С высоты были отлично видны черные отверстия колодцев, табун, пасущийся в отдалении под охраной всадников, и фигурка Паука, прижимавшего к плечу свое оружие. Судя по всему, Неприкасаемый отлично стрелял и следующим выстрелом мог пробить стервятнику крыло.
Получив недвусмысленное предупреждение, Люгер не стал испытывать судьбу и начал снижаться.
Он опустился на землю, взметнув крыльями облако пыли. Последовало обратное превращение: кратковременная боль, ужас перед исчезновением, небытие… Потом заново возникший мир и новое тело. Первые проблески памяти, вспышки узнавания, мерцающий хаос непостижимого изменения, осознание утраты… Иные звуки, иные очертания, иные ощущения. Теперь он иначе воспринимал пространство. И даже время как будто текло по-другому…
Он медленно одевался, привыкая к мысли о том, что его беспутная жизнь укорочена еще на несколько лет – тех лет, которые стали платой за очередное Превращение. Конечно, он был не из тех, кто мечтает провести спокойную и мирную старость в окружении многочисленных домочадцев. Трудно поверить, что когда-то он жил в свое удовольствие и без особых потрясений в своем поместье… Впрочем, без Сегейлы такая жизнь теперь его мало привлекала.
Гермафродит выглядел несколько разочарованным, хотя Люгер и не поручился бы, что гримаса на лице Паука выражает именно разочарование. Они вернулись в хижину вместе. Арголида глядела на Слота с тревожным ожиданием, понимая, что сейчас ее жизнь целиком зависит от него. Он не стал ее обнадеживать. Кравиус по-прежнему смахивал на одушевленный предмет обстановки. Паук не обращал на спутников Люгера ни малейшего внимания, установив таким образом своеобразную иерархию.
Он сел на пол и погрузился в глубокое созерцание. Стервятник перехватил полыхнувший опасным огнем взгляд Арголиды и едва заметно покачал головой. Отрицательно. Достаточно было одного движения, чтобы заколоть Паука, но он не сделал этой самоубийственной глупости.
Спустя некоторое время Неприкасаемый вышел из транса и объявил:
– Я доволен. Теперь я знаю, как изменить Паутину. Мое племя снова вернет себе былое могущество и лучшие земли у границ Кзарна.
– Разве существуют лучшие земли? – спросил Люгер с нескрываемой иронией.
– Это – худшее из всех мест, – с глубокой серьезностью ответил Неприкасаемый. – Люди из клана Пепла оттеснили нас к морю два поколения назад. Отсюда начинается самая неудобная дорога в Кзарн. Поэтому Паутине достается плохая пища и плохое оружие… Зато Неприкасаемый Пепла ездит в самодвижущейся повозке. – Это было сказано с глубокой затаенной обидой оскорбленного монарха.
Люгеру уже «посчастливилось» видеть в действии «плохое» оружие, и он мог лишь гадать, что тогда представляет собой «хорошее». Во всяком случае, ему было ясно: путь к Долине Дракона едва ли окажется легкой прогулкой.
– На севере много свободных территорий. Там много дичи и воды. Твоему племени не придется воевать. – Стервятник сказал это не без тайного умысла. Он все еще надеялся найти проводника и охранников среди варваров. А заодно избежать похода к долине, который ему навязывали.
– Мой народ останется здесь. Рожденные на окраине Кзарна стареют тем быстрее, чем больше удаляются от него. За Местом Пересечения ни один из них не проживет дольше трех дней… Людям с севера, которые приносят жертвы миражам, никогда не понять этого. Что-то изменено в нас. И время каждого измерено. Кзарн – источник жизни и смерти. Мы навеки связаны с ним. Никто не знает – почему. Там, – он показал в сторону зеленого сияющего «купола», – мы находим все, что нам нужно…
Люгер начал понимать, что означали слова Кошачьего Глаза о бесконечности пустыни и моря. А одним из «миражей» наверняка был замок Крелг.
– Тогда почему твои люди все же оказались вблизи от Места Пересечения?
Гермафродит помолчал.
– Мне был послан сон из Кзарна, – туманно объяснил он затем, по всей видимости, не желая признавать, что сознательно рисковал жизнями охотников.
Однако истинной причиной была, конечно, Звезда Ада – или, как ее называли здесь, Рубиновое Сердце.
Из дальнейшего разговора с Неприкасаемым Люгер сделал вывод, что большая часть трудного и опасного пути к Долине Дракона пролегает через окраины древнего города и владения кланов Пепла, Песка, Травы и Пыли. Можно ли идти в обход? Лучше не пытаться: долго и почти безнадежно для людей с севера. Паук снова намекнул, что чужеземцев повсюду подстерегают миражи.
Вполне возможно, он был заинтересован в том, чтобы Люгер благополучно добрался до цели, поэтому рассказывал много и обстоятельно. Постепенно перед Стервятником начала вырисовываться картина того, что здесь происходило. В каждом клане был свой Неприкасаемый – некто вроде пророка, медиума и колдуна одновременно. Кланы вели между собой почти непрерывные и беспощадные войны, причем едва ли не главной целью этих войн был захват дорог, ведущих в покинутый город. В доступной и очищенной от ловушек части города варвары, рискуя жизнью и нередко рассудком, добывали оружие, пищу (кое-что приносила охота на редких пустынных животных, насекомых, змей – но этого явно не хватало) и предметы, о происхождении и предназначении которых Паук и люди его племени чаще всего имели только приблизительное понятие, но тем не менее научились их использовать.
Неприкасаемые владели подавляющей частью знаний. Насколько Слот понял, они и жили гораздо дольше других членов клана. Причины этого оставались неизвестными. Идея объединения кланов находилась под строжайшим запретом. Безусловно, это была «заслуга» самих Неприкасаемых, стремившихся сохранить свое господство и исключительное положение среди варваров.
Однако даже Неприкасаемые не знали, кому принадлежал в прошлом мертвый город. Паук ничего не мог сказать о загадочной древней расе, оставившей после себя грандиозный памятник и сгинувшей в пучине времен. Он умалчивал и о том, что можно потерять или, наоборот, обрести в Кзарне. Для Люгера Кзарн по- прежнему являлся неким мистическим местом, из которого исходит необъяснимое влияние и куда рано или поздно отправляются обитатели пустыни в поисках то ли смерти, то ли посмертного преображения…
