Из темных углов помещения за умирающей женщиной с надеждой следили обнаглевшие крысы. Их зрачки сверкали, будто тусклые подобия Звезды Ада…
С презрительной улыбкой выслушав «последнюю волю» приговоренной, Люгер тем не менее пытался найти оправдание этой новой смерти и не находил ничего лучшего, кроме своего извечного фатализма. За каждой прерванной жизнью, за сломанной стрелой и разбитыми часами, в пепле сгоревшей колоды, в остове погибшего корабля и в комбинации игральных костей он видел одно: руку капризной и почти всегда враждебной судьбы, глумящейся над рассудком, человеческими упованиями и непомерными претензиями на величие. Слот чувствовал себя отчасти виновным перед дочерью Алфиоса, несмотря на то, что с самого начала было совершенно ясно: в живых останется только один из них. Сегодня ему повезло больше. Кто знает, что ожидает его завтра? Может, он еще будет завидовать мертвым…
Пока Арголида осыпала его проклятиями, Люгер думал о том, что, если существует ад, они наверняка встретятся там… Затем она попыталась из последних сил ударить его кинжалом. Стервятник не мешал ей и отделался неглубокой царапиной.
Аббат Кравиус улыбался, наблюдая за ними. Похоже, ухмылка стала частью его новой, еще более уродливой маски.
Наступила агония.
Варвар склонился над графиней и хладнокровно оборвал ее мучения. Он сделал бы то же самое и для собственной матери.
Еще через минуту три всадника покинули помещение, отправившись на поиски выхода из лабиринта. Мертвая женщина досталась крысам. В любом случае ее негде было похоронить. Люгер усматривал в этом некую мрачную иронию: ведь подземелье вполне могло сойти за гигантский, поистине королевский склеп.
Слот надолго погрузился в свои невеселые мысли. Кравиусу, который ехал следом за ним, было проще: его мозг постепенно превращался в пищу для червей.
Тем больший страх внушало то невообразимое, что скрывалось внутри простреленного черепа и под кожей мертвого аббата.
Глава сорок шестая
ПРИЗРАКИ В ПУСТЫНЕ
Подземный лабиринт протянул темные щупальца своих туннелей далеко в пустыню. Кроме доступных выходов на поверхность, имелось и множество замаскированных. Всех воинов Песка не хватило бы, чтобы перекрыть их. Люгер терялся в догадках, пытаясь понять, для чего было предназначено это сложнейшее сооружение.
Кошачий Глаз уводил Стервятника и Кравиуса все дальше на юг – он должен был снова найти поток, который они потеряли, спасаясь от варваров. Даже на равнине поиски потока отнимали немало времени и сил, а в лабиринте, где туннели нередко заканчивались тупиками или путь преграждали завалы, дело казалось почти безнадежным. В запасе осталось всего две свечи. Чтобы не заблудиться, Люгер отмечал пройденные повороты знаками на стенах.
Лишь спустя несколько часов Кошачьему Глазу удалось обнаружить поток, но поблизости не было выхода на поверхность. Поскольку направления потока и туннеля не совпадали, всадники еще долго блуждали, прежде чем сумели выбраться из подземелья.
Ночная тьма уже накрыла землю. Они оказались в одном из самых глухих уголков пустыни, удаленном от дорог и поселений. Это не означало, что опасность миновала. Неприкасаемый Песка наверняка не смирился с вторжением чужих на свою территорию. На его месте Люгер прежде всего усилил бы патрули. Однако, как Слот убедился лично, возможности Неприкасаемых этим не исчерпывались.
Теперь Кошачий Глаз безостановочно двигался на север. И хотя ночью видимых ориентиров не было, инстинкт помогал рожденному в пустыне придерживаться верного направления. Варвар оказался сущей находкой для Люгера; тот не представлял себе, как выбрался бы из подобной переделки без проводника.
Поток был обнаружен в третий раз к исходу ночи; после этого все решала быстрота передвижения. Возобновилась скчака, которую Стервятник мог сравнить только с полетом слепой птицы. Он знал по опыту, что гарбийские скакуны, считавшиеся в северных королевствах лучшими из лучших и стоившие баснословных денег, уже пали бы, но лошади варваров оказались куда более выносливыми и неприхотливыми.
Бледная заря на востоке возвестила о том, что кончается и эта долгая ночь, принявшая пока одну жертву. Странникам удалось проскользнуть мимо патрулей, но их настигли наваждения, посылаемые Неприкасаемым Песка. Люгер был предупрежден Пауком, в противном случае он, несомненно, поддался бы иллюзиям, столь же совершенным, сколь и гибельным.
Кошачий Глаз, лучше видевший в сумерках, первым заметил двух преследователей на лошадях, а чуть позже стало ясно, что погоня неуклонно приближается. Утренний свет постепенно наполнял опрокинутую чашу неба, и вскоре Люгер тоже сумел рассмотреть всадников.
Он узнал в них Ястребов, изуродованным трупам которых полагалось гнить где-то рядом с мистическим Местом Пересечения. Возможно, он не поверил бы собственным глазам, если бы не «мертвец» Кравиус, разговаривавший и двигавшийся с простреленной головой…
В прошлый раз Кошачий Глаз легко расправился с Ястребами, но сейчас явно пытался избежать схватки. Люгер почувствовал: здесь что-то не так. Ястребов было двое. Значит, двое против двоих – аббата, конечно, не следовало принимать в расчет. Не то соотношение, при котором варвар отступил бы… Лишь немного позже до Стервятника дошло, что Кошачий Глаз видел кого-то другого или ДРУГИХ – воплощения неодолимой силы, идеальные отражения его собственного страха.
То, что в Валидии назвали бы позорным бегством, здесь казалось естественным и благоразумным. Впрочем, разум был бессилен перед чередой мрачных чудес, сменявших друг друга быстрее, чем дурные сны. И потому Люгер просто спасался, словно загнанный зверь, прекрасно понимая, что раненные звери обречены.
Его мутило от боли, тем не менее Слот нашел в себе силы несколько раз выстрелить в преследователей, однако это не возымело никакого действия. Впереди возник невысокий скалистый гребень, торчавший, будто сломанный клинок. Судя по тому, как металась лошадь варвара, выбирая напаравление, поток проходил прямо сквозь скалу. В конце концов Кошачий Глаз свернул влево, а Люгер до последних секунд не знал, что делать.
