Кирилл уснул. И во сне опять увидел ее. Рождественская девочка молча вошла, разделась и юркнула к нему под одеяло. Она была с ним. Он умирал от счастья. Утром, когда его разбудил сосед капитан Серега Берестов, Кирилл спросонья едва не заехал ему кулаком в челюсть, поскольку думал, что его любовь кто-то грубо выдирает из его объятий.
Вечером он сел писать ей письмо. Он знал адрес: такой же, как у бабушки, только другой номер квартиры.
«Вика! Я тебя люблю. Когда я вернусь, я найду тебя, и ты уже от меня не убежишь. Даже здесь ты со мной, хотя это в принципе невозможно. Здесь кровь, грязь, смерть. Не знаю, почему я жив до сих пор – потому, что бабушка молится за меня, или потому, что я тебя люблю. Ты даже не снишься мне. Я тебя вижу наяву. Дождись меня, пожалуйста ».
Посидев несколько минут в глубокой задумчивости, он выкурил сигарету, разорвал листок в мелкие клочья и выбросил. Не потому, что боялся проблем с политчастью, плевать ему было на это. Просто он не знал, что писать дальше.
Гуляя с собакой, Вика заметила, что из подъезда выходит почтальон, и сердце ее радостно стукнуло. Она сама не знала, от кого ждет письма, но ей ужасно хотелось увидеть на конверте свое имя и прочитать что-нибудь хорошее, теплое. В последнее время ей почти не звонили, и даже на Новый год она не получила ни одной открытки.
Она ясно представила себе это письмо и даже услышала далекий, словно шорох ветра, почти неразличимый шепот: «Вика, я тебя люблю!» Она так разволновалась, что уронила ключи, и долго не могла справиться с замком почтового ящика, а когда, наконец, открыла, внутри лежали только газеты. Опять обман, холод, одиночество.
– Кончится же это когда-нибудь! – прошептала Вика, поглаживая белую шелковистую голову своей собаки Греты. – За что? Почему?
Жизнь ее изменилась так круто, что она все не могла опомниться, понять, спит она или этот кошмар происходит наяву, здесь и сейчас? Еще вчера все было так хорошо.
Вика росла в той особой среде, которую можно назвать номенклатурно- уголовной.
Она училась в элитарной спецшколе, вместе с детьми партийных чиновников, народных артистов, зубных врачей, директоров гастрономов и комиссионок. В ее гардеробе нельзя было обнаружить ни одной вещи, купленной в советском магазине. Даже школьную форму, коричневое платье и черный фартук, для нее шила портниха, которая обслуживала актрис «Современника» и «Театра на Таганке».
Мама ее когда-то работала манекенщицей на Кузнецком мосту и, кроме средней школы, нигде не училась. Отец был знаменитым уголовным авторитетом по прозвищу Циркач.
Циркач принадлежал к старой цирковой династии воздушных акробатов Губановых и впервые попал в тюрьму в 1954 году, в возрасте восемнадцати лет.
Все началось с того, что на гуттаперчевого мальчика положила глаз дочь заместителя министра легкой промышленности. Незамужняя сорокалетняя дама сама занимала достаточно высокий пост в том же министерстве, разъезжала по Москве на собственной белой «Победе», любила позавтракать в ресторане «Прага», а пообедать в «Национале». Норковые и собольи шубы, шелковое белье, французские духи, изумруды и бриллианты придавали определенный шарм дородной чиновнице, но не делали ее красивей и моложе.
Юный акробат не возражал, когда его кормили икрой, дарили ему дорогие безделушки. Но за это пышная чиновница требовала рабской покорности. Из мальчика она хотела сделать что-то вроде постельной принадлежности. Гибрид диванной болонки и племенного жеребца.
В одну из бурных ночей мальчик, утомленный прихотливыми жаркими ласками, сбежал от хозяйки. Поскольку система дверных замков и бдительная охрана в подъезде и во дворе ведомственного дома не давали ему возможности уйти незамеченным, он решил воспользоваться своим искусством. Побег его был блестящим акробатическим этюдом. Через балконы он добрался до угла дома и спустился по водосточной трубе. Возможно, влюбленная дама простила бы его, но, убегая, акробат прихватил на память кое-какие драгоценности из ее шкатулки.
Отсидев пять лет за кражу, он вышел законченным вором.
С его именем связывали дерзкие ограбления самых богатых квартир Москвы. Он специализировался на драгоценностях и антиквариате. При этом друзьями его были весьма известные люди: артисты, режиссеры, эстрадные певцы. Квартиры друзей он не трогал, а если на них покушался кто-то другой, то Циркач всегда находил мерзавцев быстрей милиции, заставлял вернуть награбленное и жестоко наказывал.
Вору в законе не положено иметь семью. На манекенщице Циркач не женился, просто жил с ней. Она родила ему сначала сына Олега, потом дочь Вику. Нельзя сказать, что она не любила детей. Но заниматься ими ей было скучно и некогда. Косметички, портнихи, рестораны, театральные премьеры, антикварная мебель, персидские ковры, хрусталь. Все это требовало времени и сил. Иногда она, потихоньку от Циркача, в узком кругу подружек перепродавала импортные шмотки. Не так ради денег, как для удовольствия. Была в ней коммерческая жилка, своего рода талант. Вике это не передалось, а в Олеге проявилось еще в детстве. В младших классах он лихо проворачивал коммерческие операции со жвачкой, брелками, шариковыми ручками, в старших занялся сигаретами, джинсами, пластинками. После школы за большую взятку поступил в Плехановский институт и уже на первом курсе попробовал наркотики.
Вика была младше брата на два года. Окончив школу, она поступила во ВГИК, на актерское отделение. Приняли ее по блату, за большую взятку, но в отличие от Олега, она об этом не догадывалась. Однажды она заикнулась отцу, что желает стать актрисой, сниматься в кино, и сразу после десятого класса прошла три тура творческого конкурса, на пятерки сдала вступительные экзамены, совершенно не надрываясь. С младенчества все ее желания выполнялись быстрее, чем она успевала пожелать, и от этого она часто не знала, чего хочет на самом деле.
Девочки рвались дружить с ней, подражали ей, завидовали, конечно, однако она этого не замечала. Она вообще никогда не зацикливалась на плохом. Стоило ей взглянуть в зеркало, улыбнуться самой себе, примерить очередную кофточку, и все плохое улетучивалось.
Мальчики в нее влюблялись, но как-то издалека. Никто не решался приблизиться. Она казалась недоступной сказочной принцессой. В институте, где романы составляли главный смысл жизни, Вика умудрилась даже не поцеловаться ни с кем по-настоящему. Слишком богатый у нее был выбор, глаза разбегались. Ей нравилось, когда по ней сходят с ума сразу много мальчиков, нравилось быть принцессой, из-за которой страдают, соперничают, дерутся. Но стать чьей-нибудь постоянной девушкой, отдать предпочтение кому-то одному, забыв про остальных, казалось ей слишком скучным. В общем, она развлекалась, радовалась жизни, любовалась собой и сама не знала, кого ждет и чего хочет.
Олег подсел сначала на марихуану, потом перешел на героин. Вика замечала, что брат выглядит и ведет себя странно, и далее пыталась понять, что происходит. Но всегда что-нибудь отвлекало. То надо было бежать в институт, то отправляться к кому-то на дачу, на шашлыки, а то примерить новую шубку.
Олег погиб в двадцать один год. Был зарезан во время сумасшедшей драки в каком-то притоне. Мать лежала в клинике, ей делали очередную пластическую операцию. Отец сидел. Получилось так, что на опознание, кроме девятнадцатилетней Вики, поехать было некому.
Сначала она решила, что это кошмарный сон или кино. Труп на столе в морге никакого отношения к ее брату не имеет. Завтра утром она проснется и обнаружит Олега в его комнате, они, как всегда, начнут спорить, кому гулять с собакой. А скоро вернется папа, и все проблемы решатся, как решались всегда, сами собой, без всяких усилий.
По делу об убийстве Олега проходило несколько его знакомых фарцовщиков и наркоманов. Вслед за смертью брата в жизнь Вики ворвались обыски, допросы. Мама на поминках напилась и так рыдала, что незажившие операционные швы на лице и шее разошлись.
Из прошлых своих «ходок» Циркач всегда возвращался значительно раньше положенного срока, и сколько бы ни получал, никогда не проводил на зоне больше двух лет. Помогали связи, влиятельные друзья. Но на этот раз что-то изменилось. Отец исчез. Не было ни звонков, ни писем. Вика вдруг заметила, что телефон вообще звонит все реже и мало кто приходит в гости.
В 1982-м умер Брежнев, к власти пришел Андропов и занялся наведением порядка в разваливающемся государстве. Начались компании по борьбе. Боролись не только с прогулами, пьянством, фарцовщиками, но и с уголовными авторитетами. Вика не знала, какие там чиновно- административные громады сдвинулись и переместились наверху и какое это имеет отношение к ней лично, однако довольно скоро почувствовала, что вместо тепла ее окружает холод. Преподаватели в институте стали относиться к ней иначе. Ее творческий руководитель, народный артист, близкий друг ее отца, который раньше всегда ей улыбался, хвалил за этюды, говорил, какая она талантливая, теперь все чаще кричал, что она не умеет двигаться, что голос у нее фальшивый, глаза оловянные, а руки деревянные.
Друзья Вики, сокурсники и бывшие одноклассники, тоже как-то странно охладели к ней. Даже мальчики, влюбленные без памяти, звонили все реже, а при встрече в институте прятали глаза.
«Что я им сделала? – думала Вика, – Может, я, правда, бездарная злая уродина? Может, я их обидела чем-то и не заметила? »
«Литературная газета» печатала серию очерков известного журналиста о лидерах уголовного мира, о дерзких ограблениях и кровавых убийствах. Отец Вики был главным героем. Один из
