— Ну ты что, совсем меня за идиота держишь, Майнхофф? — усмехнулся Харитонов. — Так я и полезу сейчас в карман пиджака.
— Полезешь. Иначе я уйду. И можешь делать с ними что угодно. Я вовсе не уверен, что это мой сын.
— Прекрати надо мной издеваться! — взревел Харитонов. — Раздевайся! Я должен видеть, что у тебя больше нет оружия! Ну! Я прострелю ему башку! Раздевайся!
И тут послышался какой-то приглушенный быстрый шум, что-то мягко стукнуло, и коротко, сухо треснул выстрел.
Алиса издала страшный, сдавленный крик, ничего не видя вокруг, кинулась к Максиму. Лицо его было в крови, глаза закрыты. Она не заметила, как Харитонов медленно сползает на пол. Она припала ухом к груди ребенка и ничего не слышала, кроме страшного стука собственного сердца.
Карл шагнул к ним, присел на корточки, взял руку мальчика, стал щупать пульс.
— Уйди, — хрипло прошептала Алиса, — уйди…
— Нашатырь есть у тебя в доме? — спокойно спросил Карл.
— Вызови «Скорую», пожалуйста… — Она не могла плакать. Она смотрела на кровь, которая была на лице Максимки и на ее руках, и не могла плакать.
— Где у тебя лекарства? Ты слышишь меня, Алиса? Обморок у ребенка, нужен нашатырь!
— Ты выстрелил… ты… — Внезапно она вскочила, схватила пистолет Харитонова, который валялся на полу у кровати, и направила дуло в Карла.
— Совсем с ума сошла? Ты мать или кто? У тебя ребенок в обмороке. Ну, соображай быстрее! Надо приводить его в чувство, это же вредно, столько времени без сознания! Где аптечка у тебя? В ванной? На кухне?
И тут послышался слабый тихий стон:
— Мама…
Алиса выронила пистолет и кинулась к кровати. Максимка приоткрыл глаза.
— Мамочка, я весь мокрый… Что это липкое? Пойдем в ванную, мне надо вымыться, — Максимка попытался приподняться, но не смог, упал на подушку и выдохнул еле слышно:
— Мамочка, кружится голова, мне ужасно плохо.
Карл, ни слова не говоря, подошел и осторожно взял его на руки, понес в ванную.
— Вы кто? — спросил Максим, обнимая его за шею.
Карл ничего не ответил.
— Как же он умудрился кончить Харитонова? — Азамат загасил сигарету и тут же закурил следующую.
— Знаете, господа-товарищи, от этих ваших радиоспектаклей свихнуться недолго, — проворчала Терехова и тоже закурила.
Все, кто находился в комнате, уставились на нее, словно видели впервые. Елена Петровна была яростной противницей курения.
— Надо было доводить мальчика до обморока, — продолжала она, закашлявшись от первой затяжки, — а теперь там труп в детской комнате. Безобразие.
— Именно потому, что ребенок потерял сознание, Карл получил возможность выстрелить. Я с самого начала подозревал, что у него есть второй пистолет, задумчиво произнес Геннадий Ильич.
— Какие будут дальнейшие указания? — спросил «наружник» по радиосвязи.
— Пока никаких, — ответил Подосинский, — наблюдайте за домом.
— Гена, ты что? — удивился Мирзоев. — Надо брать его. Теперь ведь можно.
— Ну дай ты людям отношения выяснить, — поморщился Геннадий Ильич.
Терехова загасила сигарету и резко поднялась.
— Я могу идти? — спросила она.
— Вы мне нужны, Елена Петровна, — сказал Подосинский, — останьтесь, пожалуйста.
— Зачем?
— Я хочу, чтобы вы слышали, как они будут выяснять отношения.
— И так все ясно, — ответила Терехова довольно резко, но на место все-таки села.
— Что именно вам ясно?
— Ладно, Геннадий Ильич, — она махнула рукой, — решили слушать, так уж давайте помолчим.
— Мам, ты можешь мне объяснить, кто он такой и откуда взялся? — спросил Максимка.
Алиса быстро обмыла его теплым душем, завернула в махровую простыню. Его била сильная дрожь. Карл ушел на кухню, сидел там и курил.
— Потом, малыш. Сначала ты выпьешь чаю, успокоишься, а потом мы поговорим. Хорошо?
— Я уже успокоился.
— Ну конечно, у тебя зуб на зуб не попадает, — Алиса вытащила его из ванны, — держись за шею, я тебя отнесу.
— Мам, ты что, я же тяжелый!
— Ну-ка, давай я его возьму. — Карл открыл дверь, отстранил Алису, понес Максима в ее комнату.
Алиса сняла покрывало со своей кровати, откинула одеяло. Карл уложил Максима, накрыл, быстрым неловким движением погладил по взъерошенным влажным волосам и сел рядом.
— Сейчас сюда приедет милиция, — сказала Алиса, — прямо сейчас. С минуты на минуту.
— Когда ты успела? — тихо спросил Карл.
— Я написала записку детскому врачу, попросила, чтобы она вызвала милицию. Мне надо было как-то избавиться от Харитонова. Странно, что их до сих пор нет.
— Ну вот, я тебя избавил от Харитонова без всякой милиции.
— Он… этот, которого убили… он правду сказал? — медленно произнес ребенок.
— О чем? — взглянул на него Карл.
— О том, что вы… будто вы мой отец?
— А ты у мамы спроси.
— Мама, это правда?
Алиса долго молчала. Потом, глядя в упор на Карла, сказала:
— Ты понимаешь, что с минуты на минуту здесь будет милиция? У нас труп в соседней комнате. Труп отставного полковника ФСБ. Все в крови, и пистолеты на полу валяются.
— Не волнуйся. Сначала, будь добра, ответь ребенку на его справедливый вопрос, а потом разберемся с трупом.
— Карл, ты сумасшедший.
— Я много раз от тебя это слышал.
— Хорошо, ты хочешь, чтобы Максим знал правду?
— Я хочу знать правду! — крикнул Максим и тут же закашлялся.
— Малыш, посмотри внимательно и скажи, где ты раньше видел этого человека? Чтобы было проще, я напомню. Ты видел его в Израиле. Трижды. Первый раз в том кабачке на рыночной площади. Второй раз он разговаривал с тобой на пирсе. В третий раз ты видел его на катере, когда погиб Деннис. Только он был в гриме, с приклеенной седой бородой, в арабском костюме. Помнишь того деда, который рассыпал деньги по палубе?
Максимка вгляделся в лицо Карла и неуверенно произнес:
— Да, я видел его в ковбойском кабачке. Ты очень нервничала и стала зачем-то фотографировать. Потом я разговаривал с ним на пирсе, он сказал мне, что нельзя ловить морских ежей, у них ядовитые колючки. Ты почему-то так испугалась, что сорвала голос и подвернула ногу. Но на катере в арабском костюме был совсем другой человек.
— Малыш, его трудно было узнать, — мягко напомнила Алиса, — грим, темные очки, борода, арабский платок. Мы с тобой много раз говорили, как опасно обманывать себя и принимать желаемое за
