Но президент акционерного общества «Шанс» не счел нужным ответить кого. Он знал, что начальник охраны его прекрасно понимает.
— Это же гениальный ход, — бормотал президент, продолжая метаться по своему просторному кабинету, — это же эксклюзив, Валера. Ты представляешь, что будет, если немец станет свидетельствовать против Подосинского? Как поступит Генаша Подосинский, когда узнает, что немец у меня, живой и готовый все рассказать?
«Генаша выцарапает у тебя немца когтями, а потом ты сам погибнешь при загадочных обстоятельствах», — усмехнулся про себя Харитонов, а вслух произнес, печально покачав головой:
— Это невозможно. Это действительно гениально, но совершенно невозможно.
— Что именно? — Президент остановился, резко развернулся к Харитонову всем корпусом. — Что именно невозможно, Валера?
— И то, и другое, — невозмутимо глядя ему в глаза, ответил Харитонов. Во-первых, никому еще не удавалось поймать Майнхоффа. Даже убить его не удалось, а это куда проще, чем взять живым. Но если предположить невероятное, если все-таки вдруг повезет, он не станет свидетельствовать против Подосинского.
— Ну есть ведь способы заставить, — не унимался президент, — деньги, страх, боль, шантаж… ну я не знаю. Ты специалист, Валера.
— Сначала надо взять, а это невозможно.
— Ну, тогда грош тебе цена, полковник Харитонов, — процедил президент сквозь зубы, — мне не нужен такой начальник охраны. Мне не нужен такой человек.
Последнее прозвучало откровенной угрозой. Подумав несколько секунд, президент смягчил тон:
— Валера, это не только мой шанс. Это наш с тобой шанс. Ты понимаешь, дурья башка? Ну что ты уперся: невозможно, невозможно! — Последние слова он произнес противным жалобным голосом, как бы передразнивая Харитонова. Захочешь — сумеешь. Наверняка у тебя есть какие-нибудь хорошие крючки для этого немца. Ведь есть?
— Я так сразу сказать не могу. Мне надо подумать.
— Ну и отлично. Думай. Действуй. Сконцентрируйся только на этом. Все остальное побоку.
Харитонов не стал рассказывать шефу, какие у него имеются крючки. Зачем такому занятому, такому нервному человеку, как президент акционерного общества «Шанс», лишняя информация?
Глава 32
Пылал свет во всех окнах. Еще на лестнице Алиса услышала, что в квартире страшный шум. Было включено все — оба телевизора, маленький на кухне и большой в комнате, радио, кассетный магнитофон. Она открыла дверь, и звуковая волна чуть не сшибла ее с ног.
— Максим! Ты где? — Она сняла сапоги, прошла в кухню, выключила телевизор и радио, бросила на стол ресторанный пакет с шашлыком, потом выключила второй телевизор.
— Максимка, ау! Я покушать принесла. В детской было пусто. Кровать разобрана. На смятой подушке сидела старая плюшевая обезьяна. Из магнитофона хрипел какой-то модный эстрадник. Алиса выключила музыку. Стало тихо. Городок «Лего» посреди комнаты был наполовину разобран. Рядом валялась картонная коробка с деталями конструктора.
— Малыш, где ты? — прошептала Алиса, присела на кровать, потом вскочила, бросилась в ванную, заглянула в туалет, в большой стенной шкаф в прихожей, почувствовала, что уже совершенно бессмысленно мечется по пустой квартире.
Остановившись посреди прихожей она крепко зажмурилась на секунду, чтобы остановить головокружение и хотя бы немного успокоить бешеное сердцебиение.
Входная дверь закрывалась на английский замок. Открыть отмычкой или стандартным ключом ничего не стоит. Домофон значения не имеет. Между девятью и десятью вечера половина подъезда выходит гулять с собаками. Посторонний человек может прошмыгнуть вместе с собачником. Если он не выглядит как бомж, его пропустят без всяких вопросов и сомнений. И двоих пропустят, и троих. Она сама сколько раз пропускала посторонних не глядя!
Но кто-то мог заметить… Нет, что за ерунда? Максимка большой мальчик, он добровольно ни с кем не ушел бы, а тащить его силой, рискуя быть замеченным…
Пуховая зимняя куртка, теплые сапоги — все на месте, на вешалке в прихожей. Шапка и шарф в рукаве.
Она вернулась в Максимкину комнату. Головокружение не прекратилось. Комната плыла перед глазами с дикой скоростью.
Могли надеть другую куртку, старую дубленку. Она висит в шкафу в детской. Ведь не потащили же его раздетого, в старых джинсах, в тонкой фланелевой ковбойке, в домашних тапочках.
Она шагнула к шкафу, шарахнулась лбом о железную лестницу спортивного комплекса, вскрикнула и сквозь нестерпимый звон в ушах, совсем издалека, услышала:
— Мам, ты уже пришла?
Сначала она заметила тапочки на полу, потом медленно подняла глаза вверх, к потолку.
От потолка до крыши большого старинного платяного шкафа тянулось ветхое байковое одеяло, в которое она заворачивала Максима, когда он был совсем маленький. Огромные гвозди вбиты в потолок, к ним привязаны обувные шнурки, продернутые по углам одеяла. Получилось что-то вроде палатки. Из этой самой палатки и торчала взлохмаченная Максимкина голова.
— Классное у меня гнездо? — спросил он, отодвинул край одеяла и ухватился за лестницу спортивного комплекса. — А ты давно пришла? Я там, кажется, заснул. Слушай, залезай ко мне, посмотри, как я все оборудовал. Мам, ну ты чего? Я всего три гвоздя вбил в потолок, видишь, штукатурка не осыпалась, никаких лишних дырок нет. Ну, ты лезешь ко мне? Или я спускаюсь.
— Спускайся, — тихо сказала Алиса.
— А ты покушать принесла? Я голодный ужасно. Вы где были с этим твоим знакомым?
Он спрыгнул с лестницы. Алиса молча обняла его, потом присела перед ним на корточки и взяла за руки.
— Малыш, мы сейчас уедем. На несколько дней. Ты спокойно одевайся, я тоже быстренько соберусь.
— Куда?!
— К тете Лизе на дачу.
— Почему?
— Я тебе потом все объясню.
— Что, прямо сейчас? Поздно уже, я есть хочу.
— Я принесла шашлык из ресторана. Разогрею, ты поешь. А я пока позвоню тете Лизе. Мы заедем к ней за ключами.
— Хорошо, — кивнул ребенок и не стал больше задавать вопросов.
Лиза Семенова, институтская подруга Алисы, была, пожалуй, единственным человеком, к которому можно обратиться в такой ситуации. Они общались довольно часто. У Лизы было четверо детей, муж занимался каким-то серьезным бизнесом. Теплая старая дача, доставшаяся Лизе в наследство от дедушки- генерала, находилась в сорока километрах от Москвы, на станции Луговая. Зимой там никто не жил. Только иногда приезжали покататься на лыжах.
Алиса выложила шашлык в микроволновую печь. Потом набрала номер, который знала наизусть. К счастью, Лиза оказалась дома.
— Слушай, а вы ведь должны были вернуться позже, — удивилась она. Случилось что-нибудь?
— Случилось. Я потом тебе расскажу. У тебя сейчас на даче живет кто-нибудь?
— Никого. Я, между прочим, с самого начала тебе предлагала ехать ко мне на дачу, а не в Израиль. В сто раз дешевле и здоровей. Я так и знала, что ты выкинешь кучу денег на этот отдых и тебе не понравится. Холодно там было? Мыв прошлом году ездили в это же время, я ни разу так и не искупалась.
