аккуратно следуют многочисленные безымянные агенты-дятлы в своих донесениях?
Несложно сообразить, зачем понадобился мифический заговор во главе с маршалом Тухачевским Гитлеру. Ну а зачем это нужно Сталину?
Илья попытался представить, каким образом этот, в общем, вполне логичный и простой вопрос переваривается в мозговых извилинах начальника ИНО. Но не получалось, и поймать ускользающий взгляд выпуклых, в красных прожилках, глаз тоже не получалось. Илья вдруг понял, что умный Слуцкий вообще не задается подобными вопросами, чувствуя их смертельную опасность – даже на уровне молчаливых ночных размышлений наедине с подушкой.
– Абрам Аронович, когда возникают подозрения в честности источника, безусловно, необходимо все тщательно проверить, но в любом случае не стоит спешить, горячиться, тем более что речь идет о человеке, который работает на нас давно и, если не ошибаюсь, совершенно бескорыстно. Насколько мне известно, Эльф «инициативщик», денег не получает.
Слуцкий слабо кивнул.
– Двойными агентами, как правило, становятся те, кто работает за деньги, – продолжал Илья, все также безуспешно пытаясь поймать ускользающий взгляд. – Противная сторона платит больше, человек не в силах устоять. Конечно, бывает еще и шантаж, и прочие мерзости, мне трудно судить, я понятия не имею, что за личность скрывается под псевдонимом Эльф. Но все эти годы от Эльфа приходила весьма добротная и надежная информация. В последнем сообщении тоже есть кое-что действительно ценное, например новость о контактах Коновальца и Канариса.
Шлеп! Бегающий взгляд остановился, уперся прямо в глаза. Пухлые пальцы схватили карандаш и без дрожи, вполне четко и быстро, Абрам Аронович вывел на чистом листе:
«Вы уже доложили?»
Вот он, заветный вопрос, ради которого товарищ Слуцкий пренебрег своим больным сердцем и вместо того, чтобы отправиться домой, ведет здесь со спецреферентом Крыловым разговор, тяжелый и неприятный для них обоих. Разве может быть приятным разговор, когда собеседники не знают, кого бояться больше: друг друга или прослушек, которыми утыкано помещение?
Илья не стал писать ответ, просто кивнул. Слуцкий натянул на колени клетчатый плед, поправил диванную подушку.
– Илья Петрович, не возражаете, если я прилягу?
– Конечно-конечно, Абрам Аронович. Как сердце? Уже лучше?
– Вроде отпустило, но слабость, знаете ли.
– Вам бы отдохнуть, Абрам Аронович, вы плохо выглядите.
– Смеетесь, Илья Петрович? Какой теперь отдых!
Для начальника ИНО известие о контактах главы украинских националистов Коновальца с руководителем абвера Канарисом, когда о нем уже доложено Хозяину, имело огромную ценность. Очень скоро Хозяин прикажет провести очередную сверхсекретную спецоперацию, проще говоря, потребует шлепнуть Коновальца. Важно, чтобы никто не перехватил этот выгодный заказ. Необходимо заранее отобрать и подготовить правильных исполнителей, разработать план операции и первым доложить руководству. Под руководством разумелся Николай Иванович Ежов.
Нарком Ежов имел образование два класса начальной школы, умом никогда не блистал, а пьянство и прочие излишества неумолимо сжигали последние извилины в его бедном маленьком мозгу.
Николай Иванович твердо усвоил, что с любым человеком можно сделать что угодно: арестовать, изувечить, расстрелять, отравить. Эта непреложная истина крепко засела в уцелевших мозговых извилинах наркома. Попробуй объясни товарищу Ежову, что за границей шлепнуть человека несколько сложнее, чем в СССР! Он не понимал почему, а когда товарищ Ежов чего-то не понимал, он подозревал, что его хотят выставить дураком, надуть, перехитрить, очернить в глазах Инстанции.
Докладывать главе НКВД подробности проведения тайной спецоперации за границей было делом куда более трудным и опасным, чем сама операция. Товарищ Ежов очень подозрительно относился к ИНО и его начальнику товарищу Слуцкому.
Основным критерием эффективности работы аппарата НКВД являлось количество разоблаченных врагов народа. Главную задачу аппарата Хозяин видел в поставке заключенных и в производстве трупов. Возможности Иностранного отдела в этом смысле были крайне ограниченны, потому товарищ Слуцкий так отчаянно вцепился в информацию о Коновальце. Она давала шанс преподнести Инстанции труп и повысить показатели.
Специалистов по убийствам и похищениям в аппарате НКВД имелось достаточно, работали они грубо, но эффективно, получали правительственные награды и своими подвигами хоть как-то оправдывали существование ИНО.
– Да, Эльф, конечно, представляет для нас определенную ценность, но как объяснить ту пургу, которая содержится в разведсообщении? – Слуцкий произнес это громко и отчетливо, обращаясь скорее к прослушкам, чем к Илье.
– А забыть о запасных вариантах связи это не пурга? – спросил Илья шепотом, обращаясь не к прослушкам, а к Абраму Ароновичу. – К Эльфу надо присылать профессионалов, тогда и пурги не будет. Вы же сами сказали – сотрудник зеленый, неопытный. Первая поездка за границу, первая встреча с источником, немудрено, что растерялся ваш Сокол и напутал.
Слуцкий опять взял карандаш и написал:
«У меня других не осталось, только мальчишки», – он подвинул листок Илье, протянул карандаш.
Илья карандаш взял, но опять не стал ничего писать, пожал плечами, ответил вслух:
– Когда придет очередное сообщение, нужно просто сделать скидку на неопытность и растерянность агента, который его передаст.
«Но она несет такое, что мальчишкам опасно слушать!»
Восклицательный знак получился огромным и жирным, на точке сломался карандаш.
«Она, – отметил про себя Илья, – стало быть, Эльф женщина. Вот уж никогда бы не подумал».
Взгляд Слуцкого опять бегал, брови напряженно сдвинулись, на лбу залегла вертикальная складка. Илье захотелось вытащить Абрама Ароновича на улицу, подальше от прослушек, и расспросить подробнее об Эльфе. Как-никак последний и единственный полноценный источник. Отправляя к ней на связь неопытных мальчишек, начальник ИНО подвергал опасности не только их, но и ее. Мальчишки легко могут засыпаться. Совсем не хотелось, чтобы Эльф попала в руки гестапо.
Но Илья понимал: на улицу Слуцкого вытащить ни за что не удастся. Мороз, ветер, а главное, не решится Абрам Аронович пойти на прямой открытый разговор. Где гарантия, что спецреферент не настрочит донос? Нет такой гарантии, и в том, что Слуцкий на него не стукнет, Илья вовсе не был уверен.
– Абрам Аронович, не могу с вами согласиться, что в донесении вашего Сокола все пурга и провокация, – медленно произнес Илья и вытащил папиросы. – Чего стоит только одна приведенная Эльфом фраза Канариса: «У нас нет никакого четкого представления о Советском Союзе и его военном потенциале, есть только разные степени незнания». Ведь это же замечательно, что они о нас ничего не знают, это прямое подтверждение эффективности работы наших доблестных чекистов под руководством коммунистической партии и товарища Сталина. Не возражаете, если я закурю?
– Курите, – кивнул Слуцкий, – только форточку откройте.
Когда Илья вернулся в кресло, увидел на листке очередную надпись:
«Устал, сил нет, не понимаю, что происходит».
Он едва успел прочитать, карандаш в руке Слуцкого быстро густо заштриховал короткую фразу. Глаза испуганно метались, потом застыли. Абрам Аронович смотрел на Илью.
– Вам надо больше гулять, – сказал Илья. – Когда сердце шалит, прогулки на свежем воздухе лучшее лекарство.
«Как думаете, Т. враг?» – вывел карандаш совсем бледно и мелко.
Илья в ответ пожал плечами и едва заметно помотал головой. Под «Т» разумелся Тухачевский. Бедняга Слуцкий все понимал не хуже Ильи.
Когда отгремит процесс «Параллельного центра», количество разоблаченных и расстрелянных резко увеличится. Следующим актом великого действа станет раскрытие колоссального заговора в Красной армии. Вряд ли аппетиты Инстанции ограничатся десятком высших офицеров. Колоссальный заговор предполагает
