Карл Рихардович отчетливо помнил, что, уходя вчера вечером, не повернул ключ в замке, нарочно, чтобы проверить, заметит ли Кузьма. Если не заметит, значит, у Володи есть реальная возможность тихо уйти ночью.

«Вот он и ушел сегодня утром, – хихикнул в голове зеркальный уродец и после короткой паузы добавил серьезно, с проникновенными нотками: – А ведь это ты убил его, добрый доктор Штерн, ты, а вовсе не болван Кузьма».

– Заругается Михалыч, – Кузьма грустно вздохнул. – Хорошо, успел я вовремя, едрена вошь, а то бы утек он через забор, вот тогда бы с меня бы три шкуры. Ладно, товарищ доктор, чего стоим-то, мерзнем? Айда в дом, документ оформите по нему, как положено.

– Нужно отнести его тоже в дом.

– На хера? Пущай тута отдыхает, подмерзнет, грузить легче. Пойдем, товарищ доктор, чайку горяченького с пряничком, а то и чего покрепче, за упокой-то вражьей души. Там у меня на кухне тепленько, хорошо, дымоход прочистил, угару нет.

Не снимая пальто, Карл Рихардович заполнил бланк свидетельства о смерти. Подниматься на второй этаж не имело смысла. Лазарет опустел. Вежливо простившись с Кузьмой, он вернулся домой.

В квартире никого не было. Он слонялся по комнате, перебирал вещи, приготовленные для Володи, наконец, сел за стол, открыл свою тетрадь, но уже не верилось, что письма – Эльзе и детям. Какие письма? Зачем? Он погрузился на самое дно своей тоски и с вялым отвращением чувствовал тяжесть старого, ненужного тела, давление многотонной массы невыносимых воспоминаний. Листая исписанные страницы, он слышал шорох бумаги, звон трамвая за окном, скрип снега под ногами прохожих. Он обрадовался бы сейчас даже зеркальному уроду, но сквозь толщу одиночества ничей голос не мог прорваться.

Рука медленно выводила строчку за строчкой.

«Я виноват, что до сих пор живу. Мне так хотелось спасти Володю. Но если бы я устроил ему побег, расплачиваться за это пришлось бы не только мне. Володю все равно поймали бы. А вокруг меня раздули бы шпионскую организацию, и понятно, кто вошел бы в число моих сообщников. Не Майрановский с Филимоновым, не Кузьма, не Блохин, нет. Их вряд ли тронут, они сейчас самые главные, самые нужные люди.

Володя работал вместе с Акимовым, я, сосед Акимова, организовал побег, вот, пожалуйста, готовая террористическая организация, подарок для следствия. Почему только сейчас мне это пришло в голову? Ланг шутил, мечтал, а я, старый идиот, принялся всерьез строить планы, одежду собрал, деньги отложил.

О чем думал Володя в последнюю минуту? Вряд ли о побеге. Ему просто захотелось выйти во двор, подышать, посмотреть на небо. Вот и подышал… А ведь я именно сегодня хотел завести с ним разговор о побеге».

Перо замерло. Несколько минут он сидел неподвижно, потом вырвал исписанную страницу, скомкал, положил в большую медную пепельницу, чиркнул спичкой. Бумага еще горела, когда зазвонил телефон.

– Товарищ Штерн, хорошо, что вы дома. Минут сорок можете мне уделить? Нужна ваша консультация.

По телефону Илья всегда говорил сухим официальным тоном. Они не виделись дней десять, для Карла Рихардовича это был большой срок. Он быстро оделся, добежал до трамвайной остановки и уже через полчаса увидел Илью на их обычном месте, на Тверском бульваре.

Илья осунулся, под глазами залегли темные тени. Взглянув на него, доктор решил отложить свои печальные откровения и бодрым голосом спросил:

– Ну что, процесс закончился, теперь будет передышка?

– Никакой передышки, – Илья помотал головой, оттянул шарф с горла, нервно закурил. – Все только начинается. У меня совсем мало времени. Есть вероятность, что Бруно сбежал.

– Как сбежал?

– Решил остаться за границей. Он исчез, не выходит на связь с ноября, после того как получил приказ вернуться в Москву. Слуцкий попросил меня поговорить с вами, надеется, что вы назовете каких-нибудь старых общих знакомых по Тюбингенскому университету.

– То есть они хотят, чтобы я помог им ловить его? – ошеломленно прошептал доктор.

– Да. Пока это только просьба. Слуцкий заранее прощупывает все его связи, готовится к охоте.

– Но я никого не помню, мне даже врать не придется, больше четверти века прошло.

– Для них это не ответ. Нужны два-три имени.

– Если я назову кого-то, эти люди могут пострадать?

– Нет, их не тронут. Вы назовете людей заметных, высокопоставленных нацистов, то есть именно тех, к кому Бруно ни за что не обратился бы за помощью.

– Ладно, попробую, – доктор неуверенно кивнул. – Роберт Бюргер-Вилинген, он был с нами в Тюбингене, прославился, когда изобрел прибор для измерения черепов, занимает высокий пост в Министерстве здравоохранения. Гюнтер Лемптке, специалист по расовой гигиене. Если я правильно понял, ты надеешься сбить их со следа?

– На это надеяться глупо, у них такие ищейки, которых не собьешь. Я просто хочу, чтобы вас оставили в покое.

– А его они в покое не оставят, верно?

Илья молча кивнул.

– Знаешь, я был на него сильно обижен, – задумчиво произнес доктор, – нет, вовсе не за то, что он использовал меня. Шпионить против Гитлера – дело полезное и благородное, я рад, что мог помочь. Обидно было, когда мне подсунули в Крыму чекистку, похожую на мою Эльзу как родная сестра. Никто, кроме Бруно, не мог знать, как выглядела моя Эльза.

– До сих пор обижены?

– Ну что ты, давно простил, сейчас почему-то вспомнил. Наверное, для ИНО уход Бруно серьезная потеря?

– Им бы собственные головы не потерять, с ума сходят от страха. Впрочем, я тоже. С каждым разом все труднее составлять полноценные сводки. Конечно, в моем распоряжении перехваты дипломатической переписки, бюллетени ТАСС, доклады торгпредов и военных атташе, газеты, но этого мало. Нужны шпионы. Без них ему неинтересно.

– Тогда зачем он их уничтожает?

– Чтобы было еще интереснее.

– Подумай, чем я могу тебе помочь?

Илья тихо, нервно засмеялся:

– В том-то и фокус, что никто никому ничем помочь не может при всем желании. Ну, вспомните еще пару-тройку анекдотов из личной жизни фюрера, я приправлю ими очередную сводочку, он хмыкнет в усы. Информация нужна, а ее все меньше. Ее почти нет, и с уходом Бруно иссякнет последний источник. Вы спрашиваете – чем помочь мне. А я ломаю голову, чем помочь моему последнему источнику. В Берлине остался человек… Впрочем… Знаете, я был уверен, что давно освободился от иллюзий, а вот оказывается, не совсем. Упорно продолжаю верить, что реальная информация о потенциальном противнике может как-то повлиять на него. Да, он сумасшедший, маньяк, убийца, но ведь нельзя быть таким тупым! Кормить Гитлера стратегическим сырьем, заигрывать с ним, как дешевая старая потаскуха, и гробить собственную страну…

– Тихо, тихо… – доктор испуганно огляделся.

Они медленно шли по Никитскому бульвару. Илья говорил слишком громко, какая-то гражданка в каракуле замедлила шаг, оглянулась. Взяв Илью под руку, Карл Рихардович потянул его вперед, почти бегом они обогнали гражданку, вышли к Арбатской площади.

– Простите, сорвался, очень устал, – пробормотал Илья. – Удивительное дело, столько людей гибнет, а мне все не дает покоя судьба одного очень далекого, совершенно незнакомого человека. Не знаю имени, возраста, профессии, никогда в глаза не видел, а волнуюсь, как за кого-то близкого. Последняя ниточка из агентурной сети Бруно, последняя связь с реальностью. Какое-то суеверное чувство, предчувствие… Оборвется ниточка, и привет.

Вы читаете Пакт
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату