перловку, и не потому, что эта крупа самая дешевая, просто невкусно. Однако и перловку я готов есть ежедневно. Но спать и видеть его во сне, с пакетом на голове, с открытым ртом, растопыренными жуткими глазами, я не могу.
— Подождите, Вячеслав Иванович, — осторожно, перебил его капитан, — вы сказали, что не спите четырнадцать лет. Значит, все это — пакет, труп, Павел — было четырнадцать лет назад?
— Да. В восемьдесят пятом. В июне. Стояла страшная жара. Мы проводили Артема в колхоз. Он закончил девятый. Их всем классом отправили в колхоз на картошку. А мы с Лелечкой собирались в Пярну, в отпуск. Я отрабатывал последний день перед отпуском. И тут он появился. Он пришел в магазин, долго крутился у прилавка. Он не был похож на человека, который может купить что-либо в ювелирном магазине. До закрытия оставалось десять минут, милиционер попросил его выйти. Он не возражал, не сказал ни слова. Когда он проходил мимо меня, я заметил, какое у него жалкое, потерянное лицо. А потом я увидел его на лавочке во дворе, напротив служебного входа. Он держал в зубах погасший окурок и смотрел в одну точку. Знаете, что заставило меня сесть рядом с ним? Жалость. Очень хорошее, чистое чувство. Я подумал, что он наводчик, его прислали к магазину бандиты. Такое уже случалось. Перед тем как грабить, они посылают «шестерку», покрутиться, посмотреть, кто последним выходит и закрывает дверь, в котором часу приезжают инкассаторы. Потом бедолагу-разведчика подставляют, сдают. Я, между прочим, всегда был хорошим, добрым человеком. Я многим помогал, даже с риском для себя. Но и, конечно, я не хотел, чтобы ограбили наш магазин. Я был не только добрым, но и честным.
Капитан заметил, что по щекам больного текут слезы, худые плечи мелко вздрагивают.
— Может, вам воды налить? — спросил Иван.
— Не надо… — всхлипнул старик, — не могу больше ни пить, ни есть. Вы поймите, я очень хороший человек, у меня четыре благодарности в трудовой книжке. Попросите Лелю, пусть она покажет, просто чтобы вы знали, какой я человек. Я всем помогал, причем бескорыстно. На обувной фабрике я целый месяц висел на Доске почета, и сын у меня известный журналист, — он уткнулся лицом в подушку, заплакал еще горше. Капитану ничего не оставалось, как позвать к нему медсестру.
Утром, за завтраком, Лидия Николаевна выразительно молчала, всем своим видом показывая, что не трогает сына, не мешает ему думать. Но все-таки не выдержала.
— Между прочим, я вчера встретила Варю Богданову. Просто удивительно, только недавно мы с тобой говорили о ней, вот, что называется, легка на помине. Я смотрю, идет по коридору.
— По какому коридору?
— По коридору Университета искусств. Она стала совсем взрослой, и такая красавица. Сразу узнала меня, спрашивала о тебе, просила передать привет.
— Очень интересно. Как она поживает?
— Она живет с человеком, который годится ей в отцы. Ему пятьдесят шесть, а ей всего лишь двадцать. Он крупный чиновник, очень состоятельный и влиятельный.
— Значит, Варя вышла замуж за пожилого состоятельного чиновника? — задумчиво спросил Илья Никитич. — Возможно, для нее это неплохой вариант.
— Илья, ты не понял. Она не замужем за этим человеком. Они просто живут вместе.
— А в институт она поступила?
— Илюша, я ведь только что сказала, что встретила ее в Университете искусств, ты же знаешь, меня туда каждый год приглашают читать курс лекций по художникам-символистам. Варя учится на втором курсе.
— Ну да, конечно. Но насколько я знаю, там обучение платное, и очень дорогое. Кто же платит за Варю?
— Ее сожитель. Фу, какое гадкое слово, — Лидия Николаевна поморщилась, как от кислого. — Но иначе не скажешь. Любовник звучит еще гаже. Впрочем, если он оплачивает обучение, значит, относится к девочке серьезно, любит ее и обязательно женится, как порядочный человек.
— А он порядочный человек?
— Говорят, да. Кстати, ты, возможно, слышал о нем. Мальцев Дмитрий Владимирович, заместитель министра финансов, довольно известная фигура. Мне сказали, он много делает для Университета, хлопочет в мэрии, в Министерстве культуры, нашел спонсоров в Германии и в Америке. Вообще, отзывы о нем самые положительные. Говорят, он неплохо образован.
— Кто говорит?
— Илья, что за ужасная манера — задавать вопрос, заранее зная, что ответ на него тебе совершенно не интересен? — нахмурилась Лидия Николаевна.
— Почему же? Мне очень интересно, от кого ты успела столько узнать о заместителе министра финансов господине Мальцеве.
— От библиотекаря университета Екатерины Борисовны.
— Он что, пользуется университетской библиотекой? — усмехнулся Илья Никитич.
— Ты зря смеешься, Илюша. Редко, но пользуется. Заместитель министра интересуется историей, точнее, историей обрусевшей французской знати, которую приютила Екатерина Вторая во время французской революции.
— Он что, пытается выяснить свое родословное древо? Хочет стать членом дворянского собрания? Это сейчас модно, объявлять себя потомственным князем или, на худой конец, графом.
— Да, Илюша, ты угадал, — улыбнулась Лидия Николаевна, — возможно, нашу Вареньку Богданову ждет большое будущее. Ей предстоит стать не просто женой богатого чиновника Мальцева, но графиней. Ее будущий муж попросил найти для него все, что есть о роде графов Порье.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Красавченко исчез, испарился, как будто был привидением. Лиза не сомневалась, что он появится в Москве, очень скоро, сразу, как только она вернется. И телефон, и адрес ему наверняка известны. Однако усилием воли она заставила себя успокоиться хотя бы на время. Если без конца думать, гадать, она ли на этих снимках, что надо шантажисту и как разумней поступить в такой ситуации, то можно просто свихнуться.
За день до отлета позвонил муж, уточнил номер рейса. И буквально через пять минут позвонил Юра, задал тот же вопрос.
— Мы же договорились, я приеду к тебе через два дня.
— Я устал ждать. Не бойся, я просто постою в сторонке. Я знаю, раньше, чем через неделю, ты не сумеешь ко мне выбраться, — сказал он печально, — я дни считаю, жить без тебя не могу.
— Прости меня. Но лучше не надо приезжать в аэропорт. Мы ведь уже обсуждали это.
— Я тебя чем-то обидел?
— Да Бог с тобой, Юраша. Просто устала.
— Ты всегда говоришь, что устала, когда не хочешь меня видеть.
«Ну вот, — обреченно подумала Лиза, — мы опять выясняем отношения».
— Скажи мне что-нибудь хорошее, — попросил он.
— Я соскучилась, — произнесла она равнодушно. Хотя это было правдой. Она действительно скучала по нему.
— Лизонька, что с тобой? У тебя здесь какие-то неприятности?
— Да.
— Ну, хотя бы в двух словах объясни, что случилось?
— Меня шантажируют, — она почувствовала, что сейчас заплачет.
Это связано с нами?
— Я не могу по телефону. Я только прощу тебя, не приезжай в аэропорт.
— Если шантаж связан с нами, то все просто. Ты наконец примешь решение, тебе не надо будет
