— Я знаю, вы не пьете. Не могли бы попросить для меня пару маленьких бутылочек виски?
— Да, конечно.
— Скажите, чтобы не отвинчивали пробки.
— Извините, мэм, у нас не принято раздавать спиртное на вынос, — громко и надменно ответила на ее просьбу стюардесса.
Двумя днями позже в одной московской газетенке появилась заметка в несколько строк о том, что популярная телеведущая Елизавета Беляева в самолете немецкой авиакомпании «Люфтганза» попыталась под шумок прихватить пару бесплатных бутылочек виски, но была поймана с поличным бдительной немецкой стюардессой. Из этого знаменательного события был сделан довольно глубокий вывод о том, что халява — неистребимая национальная черта нашего русского характера, и до каких же пор мы будем позориться перед честной заграницей?
Внизу стояла подпись: «Фердинанд Правдин». Лиза понятия не имела, что это один из журналистских псевдонимов бойкого молодого человека, и заметки не видела, однако ей все подробно пересказали доброжелательные коллеги.
После посещения больницы капитан Косицкий встречался со следователем, доложил о результатах беседы с отцом убитого. Сам Иван считал эти результаты почти нулевыми. Ничего, кроме бреда. Однако Илья Никитич Бородин выслушал его очень внимательно и просто извел вопросами, заставляя вспоминать каждую деталь разговора. Его интересовало все. Несчастный алкаш по имени Кузя, который четырнадцать лет назад крутился у ювелирного магазина, а теперь каждую ночь посещает передовика обувного производства Бутейко В.И. с полиэтиленовым мешком на голове, Леля, которая оказалась всего-навсего Еленой Петровной Бутейко, и даже курица, которая снесла какого-то Павла на Урале в 1829 году. Более того, ради этой курицы он заставил капитана Косицкого ни свет ни заря тащиться в Горный институт, на кафедру минералогии за консультацией.
— Павел — это драгоценный камень, — напутствовал Ивана следователь, — скорее всего, крупный алмаз. Первые российские алмазы нашли на Урале как раз в конце двадцатых годов прошлого века. Что касается курицы, то это может быть легендой, знаменитые драгоценные камни, как правило, обрастают легендами, так что не бойся, минералоги не поднимут тебя на смех, если ты их спросишь про курицу.
На смех его и правда не подняли, совсем наоборот.
— Неужели вам удалось выйти на след «Павла»? Это удивительный кристалл, редчайшей чистоты, — пожилой профессор минералогии Федор Антонович Удальцов был так возбужден, что не мог усидеть на месте, стал бегать из угла в угол по маленькому, прокуренному кабинету, — он числится пропавшим без вести с 1917-го. Но практически его никто не видел с 1880-го, с тех пор, как известный московский ювелир Ле Вийон по заказу владелицы камня графини Ольги Карловны Порье огранил его и изготовил брошь поразительной красоты. Вот, смотрите, — Удальцов достал увесистый том какой-то специальной энциклопедии и раскрыл на одной из цветных вклеек, — здесь фотографии плохие, черно-белые, они делались в 1880-м, а вот рисунки; Вид сверху, вид сбоку, подробные характеристики кристалла. Ювелир запечатлел камень до и после огранки, а вот — готовое изделие, брошь в форме цветка орхидеи.
— А как насчет курицы? — поинтересовался капитан.
— Этот факт тоже зафиксирован документально. Здесь, в энциклопедии, об этом не так подробно. Но вот я вам сейчас покажу, — Федор Антонович полез на верхнюю полку, достал тоненькую потрепанную книжицу в мягком переплете, — это дневники минералога Шмидта. Он подробно описал историю открытия первого русского алмазного прииска на Урале. Самый первый алмаз нашел четырнадцатилетний крестьянский мальчик Павел Попов, работавший на Крестовоздвиженском золотом прииске. Это произошло в 1829-м и подробно описано не только Шмидтом, но и известным австрийским ученым Гумбольдтом, который как раз тогда путешествовал по Сибири и Уралу. А вот историю с курицей можно найти только у Шмидта. Дело в том, что домашняя птица с удовольствием склевывает камни, даже крупные. Детская сказка про курочку, которая снесла яичко не простое, а золотое, имеет вполне реальную основу. Если это произошло неподалеку от прииска, то птичка могла снести и золотой слиток, и алмаз. А вообще, лучший в Москве специалист по историческим драгоценным минералам Мальцев Павел Владимирович. Он работал в нашем институте, правда давно, потом читал лекции на геофаке в университете, потом преподавал где-то за границей, то ли в Дании, то ли в Голландии, но, по-моему, он вернулся. На — I сколько мне известно, сейчас он преподает в каком-то частном учебном заведении в Москве.
Капитан на всякий случай записал в блокнот имя и телефон специалиста, хотя, на его взгляд, профессор Удальцов знал достаточно, чтобы утолить любопытство Бородина. Тем более к убийству Бутейко, которым в данный момент они занимались, эта романтическая история с алмазом в курином лукошке имела весьма косвенное отношение.
— Так вот, — вдохновенно продолжал Федор Антонович, — интересно, что этот кристалл был снесен не какой-нибудь курицей, а той, что принадлежала семье крестьян Поповых, то есть алмаз как бы появился на свет на птичьем дворе первооткрывателя российских алмазов Павлика Попова, в награду, что ли. Некоторое время Павлик носил камень в мешочке на груди, но в результате несчастного случая попал в дом графов Порье, там ему оказали помощь и забрали у него камень.
— И что дальше? — пробормотал капитан. Вопрос этот был обращен скорее к самому себе, чем к профессору, но тот принял его на свой счет и продолжил рассказывать про алмаз.
— Дальше графиня Порье назвала кристалл в честь мальчика, «Павлом», и присоединила его к своей знаменитой коллекции драгоценных минералов. Он был лучшим, самым крупным, а главное, самым чистым, без единого изъяна, фантастической прозрачности. Показатели очень высокие, почти невозможные.
— А сколько он может стоить? — поинтересовался Иван.
— Цена для таких кристаллов — понятие весьма условное, приблизительное. А если учесть уникальную историю, художественную ценность работы, имя Ле Вийона… Невозможно определить денежный эквивалент. Думаю, на международном аукционе изначальная цена броши с «Павлом» была бы не менее пятисот тысяч долларов. Впрочем, если бы торг начался с миллиона, все равно нашлись бы желающие.
Капитан тихо присвистнул и внимательней разглядел картинку в энциклопедии. Действительно, очень красиво. Такие ювелирные украшения он видел только в Алмазном фонде, под бронированным стеклом, на черном бархате.
— Неужели кто-нибудь когда-нибудь это носил?
— Нет. Графиня Порье заказала брошь, когда была глубокой старухой, и завещала ее своему правнуку, графу Михаилу Ивановичу Порье. Граф был личностью ничем не примечательной, ни в какие справочники и энциклопедии не вошел. Могу вам сказать одно: вероятней всего, брошь он не продавал и никому не дарил, иначе хоть что-то стало бы известно, хоть какая-то информация просочилась бы. Слишком заметный камень, а мир ювелиров и коллекционеров достаточно тесен.
— Скажите, а если бы сейчас кто-то нашел брошь с «Павлом», он мог бы продать ее?
— Смотря кто найдет и как попытается продать. Впрочем, сейчас это, наверное, возможно. А вот в советские времена было практически исключено. Вообще, молодой человек, должен вам сказать, что с такими вещами шутки плохи. Их чаще воруют, чем покупают, ради них идут на многие подлости и гадости, лгут, предают, убивают. Желание обладать такой вещью может свести с ума. Так что если вы расследуете убийство, то брошь с «Павлом» могла бы стать реальным мотивом. Ищите брошь, и вы непременно наткнетесь на убийцу.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Соня Батурина вела дневник, и особенно много страниц пришлось на лето 1917 года, последнее русское лето, тихое, мягкое, с шелковым бледным небом, крупной, почему-то особенно сладкой и обильной земляникой и такими громадными яркими звездами по ночам, каких в небе над средней полосой России никогда не бывало.
