пересмотре дела и совершенном оправдании его.
– Как вы добры, государь! Как я благодарна вашему величеству, – сказала девушка, сложив руки с выражением счастья.
– Да, мое величество не совсем здесь без греха, – весело сказал император, – но ведь бедный граф был, в самом деле, кажется, осужден несправедливо. Поэтому я намерен дать ему какое-нибудь видное место при иностранном дворе, где бы он мог отличиться и поправить свое состояние.
Маргарита грустно опустила глаза и вздохнула.
– Мы потолкуем об этом завтра, – сказал император, – а сегодня ты отдохни, чтобы быть завтра свежей и хорошенькой. Ты поедешь со мной на охоту. Я желаю, чтобы ты затмила красотой и свежестью самых гордых девиц моего двора.
– Но я приехала сюда верхом и без всяких нарядов.
– Не беспокойся, я обо всем этом подумал, – сказал Максимилиан. – Так ты приехала верхом, и так скоро? – прибавил он вдруг, когда Маргарита прощалась с ним. – Узнаю мою кровь.
Он нежно поцеловал в лоб молодую девушку и велел отвести ее в приготовленные для нее покои.
Максимилиан был прав в своей родительской гордости: действительно, Маргарита наследовала всю его энергию и деятельность. На следующий день она была на ногах и готова ехать на охоту не позже других охотников.
Мы уже сказали, что Максимилиан страшно любил охоту. У него была великолепная соколиная охота, которая всюду сопровождала его.
Максимилиан улыбнулся, увидев дочь, свободно и грациозно управлявшую превосходным испанским жеребцом, которого подарил ей отец. Он представил ее, как свою дочь, важнейшим придворным и ехал подле нее до самого места назначения. Здесь в Максимилиане замолкли все чувства, кроме страсти к охоте. Забыв свою лихорадку и докторские советы, император пустил свою лошадь в галоп и увлекся охотой, как увлекался всем, несмотря на свои года, убелившие его голову, не ослабив энергии.
Вскоре собаки спугнули цаплю. С одного сокола сняли колпачок. Птица встряхнула головой, как собака, с которой сняли ошейник, и, обведя вокруг зорким взглядом, мгновенно устремила его на цаплю, на которую ей указывал сокольничий, подстрекая ее голосом и движением руки.
Сокол захлопал крыльями и взвился в воздух, рассекая его с быстротой стрелы. Вскоре обе птицы стали казаться двумя точками, едва заметными в небе. Всадники и всадницы мчались галопом по трясинам вслед за императором, чтобы не отстать от охоты.
Наконец цапля вновь показалась. Бедная птица тщетно истощала свои силы, чтобы не дать соколу подняться выше ее; наконец, видя невозможность спастись от страшного врага, цапля стала опускаться на землю, чтобы укрыться в болотном тростнике; но сокол не дал ей времени спуститься и нагрянув на добычу, вцепился в нее. Цапля пыталась еще обороняться своим длинным клювом; но сокол, хотя меньше ее ростом, но сильнее и лучше вооруженный природой, наносил ей удары с невероятной силой. Наконец окровавленная и ослепленная цапля упала на землю безжизненным трупом.
Сокол не покидал своей добычи и только голос охотника отозвал его от умирающего врага, и заставил вернуться на руку сокольничего, покрытую толстой перчаткой из буйволовой кожи.
Пока ласкали победителя и награждали его кусочком мяса, сокольничий отрезал цапле голову и передал ее ловчему, который отнес ее егермейстеру. Последний слез с лошади и, подойдя к императору, подал ему с низким поклоном трофей охоты.
Опять спустили собак и принялись отыскивать птицу. Между тем Маргарита приблизилась к отцу, который, не упуская из вида собак, объяснял ей главные правила охоты и показывал своих любимых птиц.
Затравив куропатку, проворно пойманную спущенным на нее копчиком, охотникам удалось спугнуть еще одну большую цаплю, на которую император спустил своего любимого сокола, всегда сидевшего у него во время охоты на руке. Вместо того, чтобы подняться прямо вверх, сокол полетел почти горизонтально. Охотники погнались за ним во весь опор, но встретив на пути реку и не найдя в ней брода, должны были сделать большой круг.
Когда они достигли, наконец, противоположного берега, цапля и ее преследователь скрылись из вида. Ловчий был человеком, весьма опытным в своем деле, но в настоящем случае он был затруднен незнанием местности. Остальные сокольничьи также не знали ее и никто не мог указать, по какому направлению полетели птицы.
Надо было полагать, что он уже далеко от того места, где был спущен Рубин, потому что любимец императора был отлично дрессирован и всегда сам возвращался к своем хозяину.
Проискав часа два, охотники принуждены были отказаться от дальнейших поисков.
Местность по ту сторону реки была неблагоприятная для охоты, поэтому охотники переправились обратно, и собаки вновь пустились рыскать по траве. Император, огорченный потерей сокола, поехал шагом подле Маргариты, которая воспользовалась минутой, когда он был менее увлечен травлей, чтобы навести разговор на Гельфенштейна.
– Тебе очень хочется выйти за него замуж? – спросил Максимилиан.
– Я люблю его, – ответила она, покраснев, но твердо.
– Дочь императора могла бы сделать более блестящую партию.
– Граф знатен и считается одним из храбрейших рыцарей вашей империи.
– Голова-то у него горячая.
– Со временем остепенится.
– Говорят, он довольно ветрен.
– Если бы вы знали, государь, как он любит меня.
– Я предпочел бы видеть тебя за другим, дитя мое, – заботливо сказал император. – Этот другой, хотя и
