правду. Переговоры, которые неминуемо начались бы при нашем размене, кончились бы ссорой и, оба мы были бы умерщвлены.
– Как вы узнали все это? – прошептала графиня, пробегая письмо, поданное ей Флорианом.
– Мне сказал Освальд, тот солдат, который привел меня сюда, и который не хотел, чтобы убили его бывшего начальника. Пока вы здесь осыпали меня упреками, он нес приказ моим людям спасти, во что бы ни стало, вашего мужа.
– Простите, Флориан, простите, благородный, великодушный друг, – вскричала Маргарита, схватив рыцаря за руку, – я потеряла голову… Простите ли вы мне когда-нибудь мои низкие подозрения?
– Я прощаю вам, – коротко ответил Флориан.
– Вы отворачиваетесь от меня, вы все еще сердитесь на меня, – сказала Маргарита.
– Нет, – отвечал он, обращаясь к ней и вытирая слезу, повисшую на его реснице. – Нет, клянусь вам, но я хотел скрыть от вас свою слабость, которая заставляет меня краснеть.
– Презираемый друзьями, лишенный доверия, когда даже те, которым я служу с опасностью для жизни, и те злословят меня, принужденный бороться с ослеплением одних, с дикими страстями других, без сна, не зная отдыха ни телу, ни душе, вот как я провел эти пять месяцев. Однако с того дня, как я оставил вас после смерти моей матери, у меня не вырвалось ни одной жалобы, на избранную мной самим долю; я заранее предвидел ее и примирился со всеми ее невзгодами… Но теперь… здесь… когда и вы сказали, что презираете… ненавидите меня.
– Флориан! – прервала Маргарита умоляющим голосом.
– Слушайте, Маргарита, вероятно сегодня мы видимся в последний раз. Я не хочу умереть, не высказав вам, как велика была моя любовь, которую даже божественный голос свободы не мог заглушить в моем сердце. Если бы не сегодняшние происшествия, вы не поняли бы меня, как не понимает народ, для которого я всем пожертвовал! Я не хотел, чтобы воспоминание обо мне омрачило ваше счастье, которому я сам содействовал.
– О! Ваши слова терзают мое сердце! – вскричала молодая женщина, пораженная такой добротой и преданностью. – У ваших ног я хочу…
– Встаньте, Маргарита, встаньте, – сказал он, не допуская графиню преклонить перед ним колени. – Я дурно делаю, что жалуюсь… мне следовало бы подумать, что вы так огорчены, но у каждого бывают минуты слабости.
В эту минуту вопли и пронзительные крики, сопровождаемые звоном оружия и пальбой пушек, возвестили, что крестьяне проникли в замок. Измена некоторых солдат помогла им овладеть Вейнсбергом.
– О, Боже мой, Боже! – вскричала Маргарита, – Что будет с храбрыми защитниками замка? А муж мой! Лишь бы эта ужасная колдунья или презренный Иеклейн не воспользовались приступом и не…
Она вдруг остановилась, услышав шум шагов нескольких бегущих вооруженных людей.
Дверь стремительно отворилась, и вошел граф Гельфенштейн.
– Людвиг!
– Маргарита!
Они бросились друг другу в объятия.
– Маргарита, моя возлюбленная, моя дорогая жена, – говорил граф.
– Людвиг! Как я счастлива, что вижу тебя.
– Бедная моя подруга, как ты должна была страдать! Флориан Гейерсберг! – вскричал он, увидев молодого рыцаря, и бросился к нему, протягивая ему руки.
– Опять обязан я вам жизнью и счастьем видеть Маргариту! О, чем могу я доказать вам мою благодарность?
– А я, пока он спасал тебя, – проговорила графиня, – я, безумная и неблагодарная, осыпала его упреками, обидными подозрениями!
– За что же? – спросил граф.
– Так, пустяки, недоразумение… – сказал Флориан. – Теперь вы опять вместе, прощайте.
– Куда вы идете? – воскликнула Маргарита.
– Я иду принять начальство над моими ландскнехтами и остановить резню.
– Несчастный, я ведь забыл… – вскричал граф, – ступайте… Но вы без лат, без шлема, – прибавил он, посмотрев на него. – Разве можно безоружному бросаться в самый пыл сражения?
– Что за беда!
– Возьмите, по крайней мере, меч, – сказал граф, подавая ему свой.
– А вы?
– Он мне не нужен. Я дал честное слово вашим товарищам не сражаться против них. Прощай, Маргарита.
Он сделал несколько шагов и покачнулся. Ему нужно было прислониться к стене, чтобы не упасть.
– Боже! – вскричала Маргарита, подбегая к нему. – Ты ранен?
– Это ничего. Я пришел сюда с Черной Шайкой и меня сочли за неприятеля. Один стрелок ранил меня в плечо; рана не опасна, но потеря крови… быстрота ходьбы… ничего…
Он попробовал идти, но упал в кресло.
