— Что нужно делать? — спросил Крис Джонс.
Веки у него были красные, как у кролика. Усталость.
— Займетесь майором КГБ, неким Григорием Кирсановым, — известил его Малко.
Милтон Брабек плотоядно ухмыльнулся.
— Будем кончать?
По их мнению, коммунизм, непастеризованное молоко и мексиканская стряпня являли собой три пагубы, от коих надлежало любой ценой избавить человечество.
— Нет, будете при нем «сиделками». Он бросил КГБ и перешел на нашу сторону.
От изумления оба лишились дара речи.
— Куда едем? — осведомился Брабек, глядя на сутолоку аэропорта.
— На нашу базу в Торрехоне, — пояснил Малко. — Оттуда, уже без меня, вы отправитесь к месту назначения.
— Чем будем заниматься в Торрехоне?
— Взгляните на конторку «Иберии». Видите, мужчина читает газету рядом с продавцом газет?..
Мужчина в рубашке и черных очках уткнулся в номер «Авангардна».
— Оперативник из КГБ, — просветил их Малко. — Они на каждом углу. Пытаются выведать, где находится Григорий Кирсанов.
— Может, пристукнуть их всех? — предложил Крис Джонс.
— Крис, мы в цивилизованной стране! — вознегодовал Малко. — Карманной артиллерией пользоваться лишь в крайних случаях.
Они уселись в «форд» от «Бюдже» и повернули на перемычку автострады, перебрасывавшую транспорт на магистраль № 11 по направлению к Барселоне. В скором времени стало ясно, что за ними следует, по меньшей мере, одна машина. Когда Малко дал газ, она тоже прибавила хода.
Через двадцать минут Малка остановился на станции обслуживания «Мобил». Там их ожидали двое в бежевом «шевроле», один из которых был Боб, помощник Джеймса Барри. Представив ему двух «горилл», Малко сказал им:
— Боб отвезет вас на базу в Торрехоне, в нескольких милях отсюда. Там вы получите свое «снаряжение». Оттуда он отвезет вас через ворота, к которым советские граждане не имеют возможности приблизиться, на виллу, где находится Кирсанов. Я приеду позднее.
Кагэбэшный «сеат» стал на противоположной стороне шоссе. Малко продолжил путь на Мадрид. «Сеат» пустился следом.
В «Рице» его ждало сообщение о шести телефонных звонках от Исабель. С дурным предчувствием он бросился к телефону, но услышал автоответчик. Все более тревожась, он вскочил в «форд», за которым неотступно следовал «сеат», прямо поднялся на этаж Исабель и позвонил у дверей.
Испанка немедленно отворила ему. Ненакрашенное лицо казалось измученным. Она бросилась в объятия Малко.
— Ох, это ты! Не могу больше, я с ума сойду!
— Да что стряслось?
— Всю ночь мне звонили по телефону. Сначала какой-то господин, очень вежливый, сказавшийся лучшим другом Григория. Сказал, что с Григорием случился приступ безумия, что для его же пользы ему нужно непременно вернуться в советское посольство, что его будут лечить. Интересовался, где он находится...
— Что ты ответила?
— Что в этом ничего не понимаю, что Григорий куда-то запропастился. Тогда он завел речь о тебе, предостерегал, что ты, дескать, американский шпион и убийца. А я ему в ответ, что лучше тебя мужика для мужского дела не сыскать, и с тем положила трубку.
— Ну и дела!
Телефон Исабель, наверное, прослушивался. Теперь и советские, и испанцы знали, какого рода у него отношения с ней.
— После этого стали звонить каждые пятнадцать минут! — продолжала Исабель. — Снимаю трубку, а там тишина. А утром разбудила полиция. Спросили, не удерживаю ли я Кирсанова против его воли. Я ответила, что едва знакома с ним, что мечтаю никогда больше не видеть его и что не имею ни малейшего понятия о том, где он находится.
— Браво!
После этого они добрых пять минут целовались.
— Ты просто великолепна! — искренне восхитился Малко.
— Все бы хорошо, да в конце недели возвращается муж. Можешь вообразить, что с ним будет, если в моей квартире чужие дяди устроят резню!
— Все уладится, — постарался успокоить ее Малко. — Через три дня Григорий покинет Испанию.
— Значит, нам можно будет спокойно заниматься любовью? — проворковала она.
Поистине неисправима!
— Ты же говоришь, муж приезжает?..
— Не все же время он около меня!
Эта скачка с КГБ и Исабель положительно могла стоить ему здоровья. Он подошел к окну и увидел внизу «сеат». Лишенные возможности пустить в ход сильные средства, русские показывали свое искусство по части тихой травли.
Ерзая по Малко всем телом, Исабель полюбопытствовала:
— А ты действительно шпион?
— Почти.
— Что будет, когда я расскажу подругам!..
— У вас внизу, в вестибюле, есть телефон? Не хочу звонить от тебя.
— Да, есть.
— Я сейчас вернусь.
Сунув под куртку огромный «викинг», Малко вошел в кабину лифта. Вахтер с любопытством посмотрел на него. Малко набрал номер виллы. Крис Джонс уже был на месте.
— Вот здорово, что вы позвонили! — раздалось в трубке. — Уж больно нервничает ваш приятель. Передаю ему трубку.
Через десять секунд мембрана задрожала от бешеного голоса Кирсанова.
— Я хочу знать, что с Исабель! — кричал он, мешая русские и английские слова. — Мне просто не дают передышки! Вопросы, вопросы, без конца вопросы... Я больше так не могу!..
Кирсанов был в ужасном состоянии. Усиленная «раскрутка», которой подверг его Джеймс Барри, видимо, довела его до крайнего изнеможения.
— Я лично доставлю вам весточку от нее, не тревожьтесь, — пообещал Малко. — Что же до вопросов, вы сами знаете, что без этого не обойтись.
Он повесил трубку и поднялся к Исабель. Она ждала его, видимо, томясь от страсти.
— Повезешь меня обедать?
— Не возражаю, но прежде черкни несколько слов Григорию.
Она подозрительно уставилась на него.
— Это еще зачем?
— Напиши, что любишь, что мечтаешь о скорой встрече...
Исабель строптиво вскинулась:
— Ну уж нет!
Малко подошел, задрал на ней одежду, притиснул ее к стене и, глядя ей прямо в глаза, с расчетливой неторопливостью сдавил в руках нежную плоть грудей.
— Перестань! — голос ее звучал неуверенно. — Мне больно!
Но Малко, не разжимая рук, просунул колено между ее ног.
— Перестань же! — повторила она. — Скотина!
Пальцы Малко сжались еще сильнее на упругой плоти грудей.
Любая другая женщина взвыла бы от боли. Однако бешенство в глазах Исабель сменилось привычной
