места.
Малко прошел через двор и постучал в дверь зала для совещаний. Там собрались вокруг стола военный и морской атташе, два штатских чиновника, которых Малко не знал, и Хал Дарт – сотрудник, сменивший Джеймса Кента. Все они только что ознакомились с телексом, касающимся Гельмута Штубена. Военный атташе, не взглянув на Малко, продолжал говорить:
– Я считаю, что в свете полученных фактов нам следует запросить инструкции у Госдепартамента и передать дело цейлонской полиции, сообщив ей все подробности этой истории.
Он явно не одобрял деятельности ЦРУ. Прежде чем Малке успел изложить свою точку зрения, вмешался один из штатских:
– Я не согласен, полковник. Сингалы не станут действовать против буддистов, какие бы доказательства мы им ни предоставили. А наши противники немедленно приостановят всякую деятельность... Буддисты могут сказать, что Гельмут Штубен обратился в их веру, и мы окажемся в тупике. К тому же теперь ни в каком преступлении его обвинить не удастся...
– Кстати, – перебил морской атташе, а что там у них за деятельность?
Все повернулись к Малко.
– Пока не знаю, – признался принц. – Но наверняка что-то серьезное. Иначе они бы не решились на подобные крайние меры...
Он не хотел рассказывать о зубе не только по причине отсутствия достаточной информации, а еще и потому, что своим рассказом опасался вызвать гомерический хохот среди присутствующих. И не без оснований.
– Если вы дадите мне еще несколько дней, – сказал Малко, – то я надеюсь достичь значительного прогресса в расследовании благодаря исключительно полезным контактам с местными жителями... Тогда я передам вам полное досье, а вы будете улаживать дело на том уровне, который сочтете нужным...
Приятно удивленные этими трезвыми словами, присутствующие присмотрелись к Малко повнимательнее. У него не было в зубах кинжала, а с рукавов не капала кровь. Напротив, он обладал вполне благородной и представительной внешностью. Австриец не имел ничего общего с бандитами из ОСС[7], которые предпочитали подкладывать бомбы под стол...
Морской атташе откашлялся и сказал:
– Мне кажется, принц Малко на верном пути. Пусть продолжает.
– Будьте осмотрительны, – посоветовал австрийцу один из штатских. – Остерегайтесь буддистов и не прибегайте к насильственным действиям. Иначе у нас могут быть большие неприятности с цейлонскими властями.
Малко заверил его в том, что он не притронется к буддистам даже пальмовым листком. На этом совещание закончилось.
Выходя на раскаленную от солнца Галь-роуд, Малко чувствовал себя почти счастливым. Клубок понемногу распутывался. Теперь, прежде чем предпринимать что-либо против Сержа, следовало нейтрализовать буддистов.
Только Свани могла помочь ему узнать, где находится священный зуб Будды.
Он мысленно снял шляпу перед восточными спецслужбами. Все же русские обладали дьявольской хитростью. Малко вдруг вспомнил, как обыграл его в Румынии полковник Борис Соколов, и его энтузиазм несколько поубавился. На этот раз он снова столкнулся с умелыми и беспощадными профессионалами. Ставки еще не были сделаны.
Иван Гончаров дрожал от бешенства, сидя в машине на окраине большого столичного парка Галь-Грин и представляя, какому наказанию подверг бы Диану. Он с такой силой сжимал руль своей «Волги», что на пальцах побелели суставы. С каким удовольствием он схватил бы эту девчонку за горло и смотрел, как ее глаза вылезают из орбит! Полдня он провел за пишущей машинкой, печатая для Москвы длиннющий отчет с изложением своих трудностей и подчеркивая, разумеется, что во всем виноват Серж...
Но несмотря на все свои усилия, Гончаров чувствовал, что его неумолимо затягивает в бездонную пропасть. С каждым днем ситуация все осложнялась. Теперь американцы настороже, местные власти тоже начинают действовать, и он, подпольщик Гончаров, неизбежно окажется у всех на виду.
Не говоря уже об этом проклятом учителе Захире, который поднял невероятный шум из-за смерти Рамасуги и никак не хотел успокаиваться.
Внезапно дверца машины открылась, и Диана плюхнулась на сиденье рядом с ним. Гончаров тут же тронулся с места, не включая фар. Он удостоил ее злобным взглядом, лишь объехав «Гальфас» и набрав скорость на Галь-роуд.
– Вы не выполнили мои указания, – сказал он дрожащим от сдерживаемого гнева голосом.
Диана откинулась на спинку сиденья. Под глазами у нее появились темные мешки, лицо осунулось, подбородок дрожал. Она выглядела постаревшей лет на десять.
– Простите меня, – сказала она. – Пистолет заело. Я испугалась. Мне нужно было немедленно уехать, пока меня не заметили...
Русский ударил кулаком по рулю.
– Так надо было разбить ему голову рукояткой или камнем! Он остался жив! Его привезли в Коломбо, и американскому агенту удалось с ним поговорить. Как видите, мы тоже кое-что узнали...
По железной дороге, тянущейся параллельно шоссе, показался поезд с длинными деревянными вагонами и, обгоняя их, на минуту заглушил голос Гончарова. Когда шум поезда стих, в машине раздавались истерические рыдания Дианы:
– Оставьте меня в покое! Я больше не могу! Я двое суток не спала, мне нужно отдохнуть, я не хочу больше прятаться! Вы просто чудовище!
Всхлипывая, она съежилась на сиденье. Гончаров посмотрел в зеркало: дорога была пуста. Сейчас самое время избавиться от девчонки. Он замедлил ход и остановился на обочине.
