– На самом деле все не так сложно, – сказал Бенсон, поддерживая Грина. – Единственная загвоздка – куда поставить ретранслятор.
– В мой номер в «Сант-Мартине». Или в машину недалеко от дома Родни, – ответил Грин. – Используем радиоантенну для приема, а вторую антенну установим для передачи.
– Какую машину вы имеете в виду? – спросил Бенсон. – Я не могу жить без моего «олдса».
– Купим какую-нибудь развалюху. Припаркуем ее на одной из соседних улиц, а в «Сант-Мартине» или здесь будем прослушивать.
Качая головой, Кейдж перегнулся через стол:
– Флойд, этот парень сумасшедший, ты что, действительно собираешься участвовать в таком бреде?
– У меня в подвале труп, – уклонился от ответа Бенсон. – Мне… э-э… нужно подумать. Сколько сейчас времени?
– Полдевятого, – сказал Грин.
– Через полтора часа мне надо уходить. Родни не любит, когда его беспокоят до одиннадцати.
– Он бросил взгляд на Кейджа. – Разве тебе не интересно, что они там задумали?
– Нет, – отрезал Джимми Кейдж.
– Я буду проезжать мимо вашей гостиницы. Я вас там высажу. А сейчас я умираю от голода. Могу я угостить вас обоих завтраком?
Они зажарили яичницу, подогрели хлеб в треснувшем тостере и сварили кофе. Ни один из них не проронил ни слова.
Если бы они не поехали к Голливудскому знаку, темноволосый Тино – или, точнее, то, что от него осталось после того, как его обглодали бы койоты, – так и лежал бы там, разлагаясь под солнцем. Возможно, его обнаружил бы какой-нибудь пьянчуга или безработный актер, но, скорее всего, еще долгие годы его тело продолжало бы сохнуть на скате ущелья, постепенно превращаясь в мумию. Так случилось, что он оказался на их пути. Тино погиб не зря, думал Грин, в гробовой тишине поглощая свой завтрак. Он слушал, как в кофеварке капает кофе, как сопит и пыхтит Бенсон, как, отправляя в рот очередной кусок, чавкает Кейдж; он слышал гул тысяч автомобилей на Пасифик-Коуст-Хайвей и шевеление пробудившихся соседей в этом суетливом городе. Тино избавит нас от страха быть такими же, как он, найденными на дне ущелья в полной неизвестности, думал Грин. Возможно, в его смерти скрыт какой-то тайный смысл.
– У меня есть план, – сказал Кейдж. – Это план с правилами.
– Дорогой Джим, я живу благодаря сплетням, лжи и мечтам, – сказал Бенсон. – Давай, поделись своим планом.
Кейдж вопросительно посмотрел на Грина, будто спрашивая разрешения для того, о чем собирался сейчас рассказать.
– Это не то, что ты думаешь. Это не связано с Тино.
– А что тогда?
Кейдж начал свой рассказ:
– Анна была чем-то вроде любовницы главаря мафии. Женщина на верхушке клана! Она руководила курьерской службой мафии. В один прекрасный день к ней на работу приходит устраиваться девушка. Что-то в этой девушке кажется Анне знакомым, где-то она уже ее видела. И что делает Анна? Пытается выяснить, кто эта девушка. И, черт возьми, девушка оказывается ее дочерью, от которой она отказалась много лет назад, когда сидела в тюрьме. Тем временем девушку посылают на задание – доставить пакет с сомнительным содержимым. Анна отправляется вслед за ней, и их обеих арестовывают. Анна предлагает сделку: освободите девушку и я все расскажу. Судебные органы соглашаются. И Анна свидетельствует против мафии. Мафия заказывает наемного убийцу. Тот находит Анну, но вместо того, чтобы ее убить, берет ее под свою защиту. Потому что он – отец той девушки. Как тебе такой поворот?
– Отлично, – сказал Бенсон, – продолжай.
При этом он не отрывал взгляда от остатков еды на своей тарелке – засохшего желтка и корочки хлеба.
– В этом рассказе есть еще и вторая сюжетная линия. Бывший адвокат главного мафиози выходит из тюрьмы, где он сидел за убийство своей жены, которого не совершал. Он хочет найти настоящего убийцу – по-видимому, профессионала. В результате поисков он сталкивается с наемным убийцей, превратившимся из киллера в ангела-хранителя. И что делает Анна? Натравливает их друг на друга!
– И чем все заканчивается?
– Анна и дочь убегают и живут долго и счастливо.
– А те двое мужчин?
– Им крышка.
– А где хеппи-энд?
– Флойд, хеппи-энды нынче не в моде. На дворе девяностые годы двадцатого века. Эпоха постмодерна.
– Я слишком стар. Мне нужен хеппи-энд. В моем возрасте мне больше нечего желать. Ты дозреваешь до этого по мере того, как приближаешься к собственному гнусному концу. Рассказ без счастливого конца ничего не стоит, – сказал Бенсон. – Сам сочинил?
Кейдж покачал головой:
– Том.
Бенсон с восхищением кивнул Грину:
