– То, что мы собираемся делать, – незаконно. Мы выдадим себя за следователей. Думаю, это карается серьезным наказанием.
– Посмотрим, – сказал Кейдж. – В шоферы-то еще пойдешь?
– Я не позвонил и пропустил интервью.
– Прекрасно, – сказал Кейдж. – Кстати, я не знал, что ты куришь.
– Я и не курю. Я притворяюсь. А как насчет фильма, который ты хотел поставить?
– Это и есть фильм, – сказал Кейдж.
В доме на Уитли-Хейтс поддерживался постоянный диалог.
Господа имели вполне предсказуемые интересы: спорт, машины, женщины, сила, уважение. В разговорах, передававшихся через ретранслятор в «Сант-Мартине» на приемник в дом Бенсона, было полно расизма, тщеславия, мании величия, склонности к насилию и сексу, инфантилизма, скудоумия.
Родни: «Этому черножопому пора обратно на дерево. Только посмотри, какой урод! Если научить играть в баскетбол павиана, он будет играть так же, как этот придурок».
Стив: «Голдман? Голдман? Это же типичное имя для ростовщика. Что там делают евреи? Они теперь и в баскетбол будут совать свои кривые носы?» Мускул: «Там на третьем ряду сидит телка, которая может дать всей команде, и ей все равно будет мало».
Через полчаса актеры решили, что будут сменять друг друга. Каждые шесть часов.
Грин вызвался добровольцем на эту ночь. Джимми заступал на вахту утром.
Он остался один в гостиной, с пультом в руке тупо уставясь в беззвучный телевизор – классический, черно-белый, бесстыдно романтичный в своей старомодности, – и слушал приемник.
Стив и Мускул заявили, что пойдут еще куда-нибудь выпить и вернутся завтра. Родни остался дома.
Звуки в ванной комнате, шум спускающейся воды в туалете. Затем Родни набрал чей-то номер. Поскольку Родни находился в спальне, вдали от микрофонов, его голос звучал глухо и разреженно. Из приемника доносились посторонние шумы, даже гул уличного движения на Голливудском шоссе.
«Дорогая? Еще не спишь?» Совсем другой Родни. Спокойный и обаятельный.
«Они ушли».
Родни слушал, что говорили на другом конце провода.
«Еще несколько дней. Пока не знаю. У меня есть план, но надо все тщательно продумать. Это крутые ребята».
У Родни был план. И у него был другой голос, не такой грубый и хамский. Не заборный.
«Я осторожен. Делаю только то, что идет на пользу».
Грин был похож на Родни – оба осторожные люди.
«Золотце, их так просто не проведешь. Они тупые, но у них есть инстинкт, как у зверей. Я что-нибудь придумаю. Что-нибудь умное».
Грин точно знал, что Родни имел в виду Стива и Мускула. И с ними он вел себя совсем иначе, нежели со своим «золотцем».
«Ты что-нибудь выяснила» Что задумал Родни? Хотел обмануть Стива и Мускула?
«Почему Ванкувер? Почему не Тихуана?» Его «золотце» желало в Канаду, а не в Мексику.
«А потом? Таиланд?» Речь шла о побеге. Родни облапошит Стива и Мускула и уедет вместе со своей любимой.
«По-моему, Бали лучше всего».
Грин тоже так думал. Путешествие по Атлантике: Галапагоссы, Гавайи, остров Пасхи, Таити и, наконец, Бали.
«Завтра уже сможешь приехать?»
Интересно, что она отвечала.
«Закажи такси».
Наверно, что-то случилось с машиной. В ремонте?
«Ладно. Не бери в голову. Займешься завтра Центральной кассой?» Что такое Центральная касса? В супермаркете? В банке?
«В субботу, хорошо? Сходим в „Драис“, в Западном Голливуде, заведение что надо. В последний раз я видел там Жаклин Биссет и Роджера Мура».
Грин был там с Робертом Кантом. Элегантный ресторан на Ля-Синега. Не всем удавалось забронировать там столик. Грину хотелось посмотреть на Родни вблизи – он не был тем слепым скотом, которым желал казаться в присутствии Стива и Мускула. Они могли бы подстеречь его на другой стороне улицы, а Бенсон бы на него указал.
«Нет, не только старые звезды, молодые тоже. В восемь? Я закажу столик. Спокойной ночи, дорогая».
Кто он, Родни? Действительно ли его так зовут? И что связывает его с Мускулом и Стивом? Он вел себя с ними так, будто уже давно вращался среди подобной швали. Но вопрос заключался в том, насколько прочно было их сотрудничество?
