У Майкла заходили желваки. При чем тут обязанность?! Да, он поклялся ее мужу, когда тот умирал, что позаботится о Джоанне и ребенке, но это обещание не имело ничего общего с тем, что он чувствовал сейчас!
Джоанна, улыбающаяся другому мужчине… Стоило этой картине возникнуть в его воображении, и Майклу захотелось броситься с кулаками… все равно на кого.
– Я никогда не говорил о долге, но ведь ты мой друг, так что я имею право беспокоиться о тебе, разве нет?
Майкл никогда не рассказывал ей о клятве, данной Брайану, и вообще о том дне, когда тот погиб. Слишком сильно жгли еще чувство вины и отчаяние. Он все еще не в силах был объяснить Джоанне, что произошло. Да и зачем? Достаточно того, что она испытала из-за смерти Брайана. Зачем ранить ее дополнительно, зачем омрачать ее память о муже?
– Вот именно, Майкл! – воскликнула Джоанна раздраженно. – Нет никаких причин для беспокойства. – Она пожала плечами. – Ты все преувеличиваешь! Это всего лишь свидание. Не пожизненное заключение. Несколько приятных часов в обществе мужчины…
– Но ты же будешь с ним наедине, – с яростью возразил Майкл.
Усмехнувшись, Джоанна качнулась на пятках.
– Ну, обычно женщина оказывается наедине с мужчиной, если идет на свидание. – Она нахмурилась и, приподнявшись на цыпочки, шепнула: – Впрочем, если так тебе будет легче, на обратном пути я могу зайти в полицейский участок, чтобы ты снял с меня отпечатки пальцев. – Джоанна откинула голову и с интересом взглянула на Майкла. Он был очень сердит.
Их глаза встретились, и у Джоанны перехватило дыхание. С неожиданным волнением она облизнула пересохшие вдруг губы. Майкл пристально смотрел на нее. В ней снова что-то дрогнуло – и дело было вовсе не в беременности. «Просто он мужчина, а я – женщина, и ничего тут не поделаешь…» – с необычайной силой вдруг ощутила Джоанна.
Майкл смотрел на ее мягкие сочные губы. Интересно, каковы они на вкус? Он перевел дыхание, борясь с неодолимым желанием прижать Джоанну к себе и закрыть этот прекрасный рот своими губами.
Потом его охватило чувство вины. Да что же с ним происходит, черт возьми?! Просто мозги набекрень! Это же Джоанна, женщина, о которой он поклялся заботиться и которую должен защищать – защищать, а не обольщать!..
Ошеломленная возникшим вдруг между ними напряжением, Джоанна недвусмысленно взглянула на часы. Впервые Майкл настолько вывел ее из равновесия.
– Теперь, если ты немедленно не уйдешь и не дашь мне собраться, я обязательно опоздаю. – С этими словами она развернула Майкла на сто восемьдесят градусов. Ей хотелось побыть одной и немножко прийти в себя. – Отправляйся-ка ловить плохих мальчиков и перестань за меня беспокоиться.
– Но… – Майкл снова обернулся, и Джоанна решительно подтолкнула его к выходу.
– Никаких «но», Майкл!
– А ты уверена, что не передумаешь и…
– Скорее съем лягушку на завтрак. – Распахнув дверь, она выпроводила Майкла за порог. – Иди-иди. Увидимся вечером. – И, закрыв дверь прямо перед его носом, перевела дух. Прислонившись к стене, она наконец дала волю слезам одиночества, копившимся в ней весь этот день.
– Майки, ты что как грозовая туча? – поинтересовался Шон Патрик Салливан. В свои семьдесят восемь он походил на сказочный персонаж – рослый, грудь колесом, белоснежная седая шевелюра, в глазах озорные искорки. Все ласково называли его Папа.
Только ему одному Майкл разрешал называть себя Майки.
Надраивая исцарапанную деревянную стойку в пабе Салливанов своей неизменной белой тряпкой (лежавшей в те редкие минуты, когда он ею не пользовался, на его левом плече), Шон внимательно поглядывал на внука. Что-то мальчика явно гнетет – нужно быть уж совсем идиотом, чтобы не заметить этого…
Папа ощутил прилив отеческой любви и заботы. Мальчики, как он ласково обращался к внукам, выросли замечательными мужчинами. И к тому же красивыми, подумал он с гордостью, оттирая со стойки старое пятно. Их отец гордился бы ими.
– Что-нибудь в участке? – спросил он наконец. Уйдя в отставку после тридцати лет службы, Папа отличался прежними проницательностью и умением слушать. Особенно когда дело касалось полицейских, и уж тем более если речь шла о любимых внуках.
– Да нет, Папа, – ответил Майкл, потягивая кока-колу и устало потирая лицо. Он тяжело и от души вздохнул. – В участке-то все в порядке. – Чтобы успокоиться после разговора с Джоанной, он зашел в паб.
Продолжая протирать стойку, Папа кивнул в ответ.
– Ну, раз не работа, значит, женщина.
Майкл изумленно взглянул на него.
– А что ты так удивляешься, Майки? – Папа обиженно фыркнул. – Старый-то я старый, но ведь не покойник еще! О, я-то знаю, как можно страдать из-за женщины… – он задумчиво покачал головой. – Помню, и у меня бывало такое… И не один раз. Разумеется, – поспешил он добавить, – пока я не встретил твою замечательную бабушку.
Папа профессиональным глазом оглядел стойку – она была ему знакома, пожалуй, так же, как собственная физиономия. Уже более полувека паб Салливанов находился на этом самом месте – на углу Логэн-Сквер, в нескольких кварталах от 14-го полицейского участка, прямо под эстакадой. Естественно, паб с первого дня стал любимым местом встреч полицейских.
Обычно до отказа заполненный хриплыми офицерами, соседями и, конечно, многочисленными представителями клана Салливанов, сейчас паб был пуст. Через пару часов должна была начаться вечеринка. Мэйв, невестка Папы, как раз заканчивала приготовления, начатые несколько дней назад.
Любитель повеселиться, Папа с нетерпением ждал вечера. Возможно, ему повезет, и, не замеченный Мэйв и мальчиками, он улизнет, чтобы сделать пару запретных затяжек. А может, еще и потанцует с прелестной вдовой О'Бэньон. Эти мысли приятно согревали Папе душу, и он почувствовал, как настроение у него поднимается.
– Ну, Майки, скажи, которая тебя на этот раз надула. – Он усмехнулся и, продолжая отдраивать стойку, шаг за шагом придвигался к Майклу. – Что, досталось от той милой блондинки в мини? Или от той, со странной прической и еще более странным именем?
– Да нет, Папа, это из-за Джоанны, – хмуро ответил Майкл, сделав глоток теплой кока-колы и поморщившись.
– Джоанны? – Папа бросил свою тряпку, и лицо у него стало встревоженным. Он подошел к Майклу. – Что с ней? Девочка заболела?
Услышав отеческие интонации в голосе деда, Майкл не сдержал улыбки. После гибели Брайана, зная, что Джоанна осталась одна и ждет ребенка, и – что еще важнее – зная правду о том дне, когда убили ее мужа, и о чувстве вины, испытываемой Майклом, Салливаны стали заботиться о Джоанне, как будто она была членом семьи. Это было для них так же естественно, как дышать.
Его братья относились к Джоанне как к младшей сестре, которой у них никогда не было. Мать и дед обожали ее – как, впрочем, и все, кто ее знал. Она стала внучкой Папы – единственной среди команды Салливанов-мужчин.
Майкл покачал головой.
– Да нет, Папа, она совершенно здорова.
– Тогда что же, мальчик мой? – Глубокая борозда между белыми бровями Папы стала еще глубже. Он подошел к внуку, закинув тряпку на плечо. – У меня сегодня нет настроения играть в шарады. Говори прямо!
– Да в общем ничего, – нерешительно начал Майкл. – Просто у нее сегодня на вечеринке… свидание…
– Свидание?.. – Папа помолчал. – Понятно. – Интересно, почему это так расстроило внука? – А это самое свидание… оно беспокоит тебя по определенным причинам, да?
– Беспокоит?! – Майкл рассмеялся, но особой радости в его голосе не слышалось. Он не был уверен, что
