Люди, пытающиеся постигнуть физическую природу этих свойств/ смогут, пожалуй, более уверенно рассуждать о своем предмете, познакомившись с данной работой, где, если нам это удастся, мы определим следствия тех явлений, причины которых они изучают.
ВООБРАЖЕНИЕ, РАЗМЫШЛЕНИЕ, ПАМЯТЬ
Разум опирается на три основные начала: воображение, размышление, память.
Я называю воображением способность представлять себе что-либо с помощью образов и с их же помощью выражать свои представления. Следовательно, воображение всегда обращается к нашим чувствам; оно — изобретатель искусств и украшение разума.
Размышление — это дар, позволяющий нам сосредоточиваться на своих идеях, оценивать их, видоизменять и разными способами сочетать. Оно — исходная точка суждения, оценки и т. д.
Память — хранительница бесценных плодов воображения и размышления. Польза от нее безгранична, и задерживаться на этом излишне— зачем доказывать то, что бесспорно? Наши суждения основаны в большинстве случаев на воспоминании: они строятся на нем, фундаменте и материале всех наших высказываний. Когда память перестает питать разум, он угасает и его трудолюбивые поиски сходят на нет. Правда, исстари существует предубеждение против людей с хорошей памятью, но лишь потому, что предполагается, будто они неспособны охватить и привести в порядок свои воспоминания, а ум их, открытый для любых впечатлений, пуст и, вбирая в себя множество заимствованных идей, не умеет выискивать среди них нужные; однако опыт разительными примерами опровергает подобные заключения. Из них можно с достаточным основанием сделать только один вывод — необходимо, чтобы память соответствовала уму, в противном случае это ведет либо к скудости мысли, либо к чрезмерной ее широте, а то и другое — равно недостаток.
ПЛОДОВИТОСТЬ
Итак, воображение, размышление, память — три основные свойства разума; из них и складывается наша способность думать, которая предшествует всем остальным и служит им основой. Затем идут плодовитость, рассудительность и т. д.
Бесплодные умы многое упускают из виду и не в силах охватить все стороны предмета; умы плодовитые, но нерассудительные, не могут разобраться в собственном своем богатстве, сопровождающая же это богатство пылкость чувств порождает весьма опасные химеры, ибо заставляет мысль усиленно работать, но дает ей ложное направление.
Никто, по-моему, не считает, что все умы одинаково плодовиты, проницательны, красноречивы и рассудительны в любой области. Одни богаты образами, другие — мыслями, третьи — цитатами и т. д. У каждого свой склад, склонности, привычки, сильные и слабые стороны.
СООБРАЗИТЕЛЬНОСТЬ
Сообразительность проявляется в быстроте работы разума. Она не всегда сопряжена с плодовитостью: бывают умы медлительные, но плодовитые; бывают сообразительные, но бесплодные. Медлительность первых объясняется иногда слабой памятью, или путаницей в мыслях, или, наконец, каким-нибудь физическим недостатком, мешающим разуму работать с необходимой скоростью. Бесплодность сообразительного ума при отсутствии физических недостатков проистекает из того, что он слишком слаб, чтобы последовательно развивать мысль, или слишком бесстрастен, а ведь страсти опло* дотворяют разум во всем, что их касается. В этом, вероятно, причина многих парадоксов — например, ум, живой в беседе, но угасающий за письменным столом, или гениальный в интриге, но тупой в науке и т. п.
По той же причине общительные люди, которых влечет к себе все легкомысленное, проявляют наибольшую сообразительность в свете. Разговор там вертится вокруг пустяков, которые, будучи главенствующей страстью этих господ, подстегивают их сообразительность, постоянно давая случай блеснуть ею. Те же, чьи увлечения более серьезны, остаются равнодушны к подобному ребячеству и не растрачивают свою сообразительность попусту.
ПРОНИЦАТЕЛЬНОСТЬ
Проницательность есть способность постигать явления, восходить к их причинам и предугадывать их следствия с помощью цепи быстрых умозаключений.
Это качество, как и все остальные, заложено в нашей физической природе, а знания и привычки совершенствуют его: первые — одаривая нас большим запасом идей, которые остается только развить; вторые — сообщая нашим органам восприимчивость, а уму — легкость и живость.
Чрезмерно живой ум может мыслить ложно и многое упускать из виду либо по своей торопливости, либо по неумению рассуждать, либо по непроницательное™, но ум проницательный не может быть медлительным: живость и рассудительность в соче
тании с размышлением — вот его подлинный склад.
Когда человек слишком привержен к принципам, установленным для какой-нибудь науки, ему трудно воспринимать новые идеи и другую методу в ней; но это лишний раз доказывает, что, как я уже говорил, проницательность зависит от наших знаний и привычек. Тот, кто по-мальчишески ломает себе голову над тайнами природы, быстрее находит разгадку, чем самые изощренные философы.
О РАССУДИТЕЛЬНОСТИ,
ЯСНОСТИ,
СПОСОБНОСТИ К ЗДРАВОМУ СУЖДЕНИЮ
Ясность — украшение рассудительности, но они не всегда идут рука об руку. Не каждый, у кого ясный ум, рассудителен. Бывают люди, умеющие правильно схватить идею, но не умеющие развить ее с такой же отчетливостью. Ум их, чересчур слабый или торопливый, не в состоянии уловить связь вещей и потому упускает из виду взаимные их отношения. Такие люди не в силах разом охватить многое и перенося^ подчас на один предмет все свои скудные знания об остальных. Ясность их мысли приводит к тому, что они слишком на нее полагаются. Образы, которыми они переполнены, ослепляют их, а блеск собственного слова еще сильнее привязывает к своим заблуждениям.
Рассудительность определяется живущим в душе чувством правды в сочетании со способностью сопоставлять следствия различных причин и связывать их друг с другом. Люди посредственные могут быть рассудительны в меру сил, авторы небольших книг — тоже. Рассудительность, с какой стороны к ней ни подходи, большое достоинство: любое произведение любого рода приближается, к совершенству лишь в той степени, в какой его автору присуща рассудительность.
Те, что стремятся всему давать определения, разграничивают здравость суждения и рассудительность: последняя, на их взгляд, предполагает точность в рассуждениях, в их связи, во всем, что относится собственно к мышлению; первая — умение разбираться в житейских вопросах.
Должен прибавить, что рассудительность и отчетливость воображения отличаются от рассудительности и отчетливости размышления, памяти, чувства, суждений, красноречия и т. д. Особенности нрава и обычаи создают бесчисленные различия между людьми и в то же время ограничивают их свойства определенными рамками. Этот принцип применим, как нетрудно понять, и ко всем остальным составляющим разума.
Скажу еще об одной достаточно известной истине: иногда у самых разумных людей бывают идеи, несочетаемые по своей природе, но неразрывно увязанные между собой в памяти воспитанием, обычаями или каким-то исключительно сильным впечатлением. Эти идеи так срослись друг с другом и так навязчивы, что их уже не разделят никакие силы; впрочем, подобные отдающие безумием заблуждения ничего не меняют — они лишь доказывают, насколько непреодолимо влияют на нас обычаи.
О ЗДРАВОМ СМЫСЛЕ
Здравый смысл не требует особой глубины суждения; он, вероятно, сводится к умению видеть любой предмет в его соразмерности с нашей природой или с нашим положением в обществе. Следовательно, здравый смысл — это способность, не мудрствуя, воспринимать вещи с их полезной стороны и здраво оценивать.
Конечно, тот, кто смотрит через микроскоп, видит вещи укрупненными, но теряет при этом представление о естественных их пропорциях относительно человека, чего не случается с тем, кто взирает на мир невооруженным глазом. То же — с тонкими умами: они часто заглядывают слишком далеко; здравым смыслом обладает тот, кто на все смотрит просто.
Здравый смысл — детище врожденной склонности к рассудительности, с одной стороны, и посредственности — с другой; это свой-
ство скорее характера, нежели разума. Только те люди отличаются большим здравым смыслом,, у
