Осмеливаемся ли мы думать о некоторых весьма именитых людях, чей ум отточен знанием света и беспорядочным чтением, что приятные свойства этих людей, чарующие нас сегодня, когда-нибудь перестанут казаться пленительными, а достоинства, внушающие такое уважение, отнюдь не всегда считались почтенными? Человек, который умеет блеснуть ненужными или поверхностными знаниями, тщится прослыть оригиналом, к месту и не к месту умничает, думает и говорит наперекор здравому смыслу, в былые времена назывался просто-напросто педантом.
405
Политика — вот величайшая из всех наук.
406
Настоящие политики лучше разбираются в людях, нежели те, что подвизаются на поприще философии; другими словами, именно политики — настоящие философы.
407
Большинство великих политиков, подобно великим философам, имеет разработанную систему взглядов, поэтому они так тверды в своем поведении и умеют идти прямым путем к намеченной цели. Люди легкомысленные презирают их последовательность, утверждая, что действовать нужно сообразно обстоятельствам; тем не менее человек, способный в каждом данном случае поступать наилучшим образом, будет держаться принятых им правил, но при необходимости делать из них исключения.
408
У того, кто правит людьми, немалые преимущества перед тем, кто их наставляет, так как он не обязан давать отчет всем и во всем; ну, а если его порою несправедливо бранят за поступки, смысл которых пока еще скрыт, то, возможно, и хвалят за многие благоглупости.
409
Управлять одним человеком иной раз куда труднее, чем целым народом.
410
Следует ли рукоплескать такой политике, чья главная цель — осчастливить немногих ценою покоя большинства? И так ли уж мудры те хваленые законы, которые, пройдя мимо стольких укоренившихся зол, принесли так мало добра?
411
Если бы люди открыли секрет, как навсегда
о OQ и
искоренить воины, умножить род человеческий и всем обеспечить верный кусок хлеба, до чего варварскими и тупыми показались бы наши самые просвещенные законы!
412
Любое насилие, любой захват чужой земли всегда опирается на какой-нибудь законный акт, но даже если бы государи перестали заключать между собой договоры, сомневаюсь, чтобы в мире стало после этого больше несправедливостей.
413
Мы удостаиваем названия «мир» то короткое перемирие, когда более слабый отказывается от своих притязаний — неважно, справедливых или несправедливых, — только для того, чтобы до зубов вооружиться и при первом удобном случае снова их предъявить*
414
Возвышая и ниспровергая империи, одаривая неизмеримым могуществом одни народы и порабощая другие, природа всего лишь прихотливо шутит, забавляется. Трудится же она, создавая свои, так сказать, шедевры, то есть тех немногочисленных гениев, которые порою появляются на земле и озаряют ее ярким светом: пусть при жизни ими часто пренебрегали, посмертная их слава с ходом времени все растет, занимает все больше места в памяти человечества, оттесняя государства,39 которые были родиной этих людей и пытались присвоить хотя бы долю воздаваемых им почестей.
415
Случилось так, что над возведением величественного храма трудилось несколько зодчих, один вслед за другим, причем каждый из них сообразовался лишь со своим вкусом и талантом, не помышляя о единстве целого, и вот некий молодой человек, увидев это великолепное
здание и заметив его недостатки, но не оценив, пусть даже неправильных, а все же красот, уверовал в свое превосходство над помянутыми знаменитостями, пока ему самому не поручили пристроить к этому храму еще один придел; тут он впал в те же ошибки, которые отлично разглядел у своих предшественников, но не смог сотворить ничего равного по красоте уже созданному ими.
416
Сочинитель, у которого нет дара живописания, должен решительно избегать всяких подробностей.
417
Не существует столь заурядных людских характеров, которым искусное перо не придало бы некоторой прелести: пример тому — любитель цветов у Лабрюйера.40
418
Авторы, чье главное достоинство — изящество и стройность фразы, приедаются особенно быстро.
419
Те же достоинства, которые побуждают подражать иному произведению, ведут к тому, что оно быстро устаревает.
420
Меж тем произведения великих мастеров, сколько их ни изучают, сколько ни копируют, хранят, побеждая время, свою самобытную кра-
соту, ибо заурядным людям не дано с такой точностью увидеть и изобразить даже самые знакомые им предметы. Именно эта непогрешимая способность видеть и изображать отличает в любом роде искусства людей гениальных: стоит им прикоснуться к самой простой, самой обыденной теме, как она обретает вечную молодость.
421
Язык великих людей так же прост, как язык самой природы; их простота, равно как твердость в принципах, внушают уважение к ним, и когда они начинают поучать, народ им верит. Те, кто не столь слаб, чтобы покоряться, и не столь силен, чтобы покорять, чаще всего склоняются к пирронизму.41 Невежды превыше всего ставят сомнение, ибо любая наука кажется им пустой болтовней, меж тем как умы подлинно возвышенные и ясные редко примиряются с неуверенностью, особенно если им в спутники дано воображение, ибо они первые подпадают под власть придуманной ими системы и становятся страстными ее последователями.
422
Человек, одаренный в какой-нибудь области талантом, отличается от всех прочих тем, что умеет, как никто другой, живо и всесторонне представить себе интересующий его предмет; вот почему у хороших писателей мысли выражены так ярко и отчетливо, что в первую минуту они кажутся читателю совершенно неожиданными.
423
Чем бесспорнее изречеиие, тем больше опасность, что оно станет общим местом.
424
Люди потому любят смешные рисунки, что видят в них своего рода месть обществу, зараженному смешными пороками, но еще больше они любят искусное высмеивание высоких душевных свойств, им недоступных. Меж тем истинно порядочный человек презирает художника за столь низменное потакание недоброжелательству черни, равно как своему собственному, и за попытки принизить то, что достойно уважения.
425
Пишущая братия в большинстве своем весьма ценит искусства и нисколько не ценит добродетель: статую Александра эти люди предпочитают его благородству, восхищаются изображением, но холодны к подлиннику. Они не желают, чтобы их считали ремесленниками, а меж тем кто, как не они, ремесленники до глубины души, до мозга костей?
