напротив, приобретает твердую уверенность в победе. Страна напрягает все силы. Заводы работают день и ночь. На фронт беспрерывно поступает боевая техника и материалы. Набив свои вещевые мешки гранатами и патронами, прославленная русская пехота с криками «Смерть захватчикам» устремляется, в атаку.
Погода стояла нелетная. Небо было покрыто низкими свинцовыми тучами. Резко потеплело. Почва, еще несколько дней назад твердая, как камень, расползалась под ногами. Вся Россия стала похожей на огромную губку, впитавшую громадное количество влаги.
Французы с изумлением наблюдают за этим превращением в природе. Сначала им кажется, что воду победить невозможно. Но вот недели через две — три снег исчезает, подсыхает грязь, пробивается первая трава, раскрываются почки, зацветают деревья, березы сбрасывают свои длинные сережки и наступает русская весна — самая необычная весна в мире, одновременно нежная и буйная.
5 апреля Дюран и Прециози сопровождали два бомбардировщика Пе-2 в район Рославля. Бомбардировщики летели с такой скоростью, что сопровождавшие их «яки» едва успевали совершать необходимые маневры.
У Прециози неожиданно затрещало в наушниках:
— Алло!.. Внимание, Прециози… Подозрительные самолеты, проверь оружие!
Это Дюран. Через секунду его голос слышится опять:
— Алло!.. Это Фокке-Вульфы-190… Каждый на своего…
Начинается схватка. Два немца пикируют на бомбардировщики. «Яки» идут на сближение. Крутой вираж, и они заходят немцам в хвост. Прециози первым открывает огонь. Он отчетливо видит свою жертву, ловит ее в прицел, нажимает гашетку. Все совершается в течение нескольких секунд. Вражеская машина переваливается с боку на бок, переворачивается, затем беспомощно летит вниз, врезается в землю и взрывается. Эта первая победа из двухсот семидесяти трех, которые французские летчики одержали за три года войны в России.
Дюран не хочет отставать. Он бросается в атаку. Разворот получается недостаточно крутым, и его противнику удается ускользнуть. Дюран стискивает зубы от обиды. Быстрее, еще быстрее… Он снова устремляется на фрица и открывает огонь почти на встречно-пересекающемся курсе. Удача! Второй немец начинает дымить и через несколько секунд взрывается на земле.
В этот же день Майе и Альбер сопровождали группу Пе-2, углубившуюся в тыл немецкой армии более чем на 100 километров. Для самолета типа Як-1 это очень много, особенно при сопровождении, поскольку истребителям, прикрывающим бомбардировщиков, приходится маневрировать и, таким образом, совершать почти двойной путь. В итоге Альбер вынужден был совершить посадку на поле. Его самолет увяз в рыхлой влажной земле. Винт был поврежден. О взлете нечего было и думать.
Майе сделал более удачный выбор: он сел на шоссе, с которого на следующий день ему удалось взлететь и благополучно добраться до аэродрома.
Бурная оттепель ставит перед саперами почти неразрешимые задачи. Нужно устилать дороги бревнами, чтобы могли проезжать автомашины. Конечно, в это время приходится отказываться от каких- либо операций танковых соединений и даже пехоты. И вот тогда русские бросают в бой свою кавалерию. Она нападает неожиданно, деморализует немецкие части, действия которых парализованы распутицей.
Вылеты становятся все более частыми, более ответственными, а вместе с тем и более опасными. 13 апреля три звена под командованием Тюляна появляются над Спас-Деменском. Неожиданно из-за облаков вырываются двенадцать истребителей Фокке-Вульф-190. Завязывается первый крупный бой.
Тюлян успевает предупредить:
— Алло!.. Алло!.. Нормандцы, внимание!.. 444[14], над нами «фокке-вульфы».
Ответ командиров звеньев прост и лаконичен:
— Видим!
Немцы, вероятно, решили серьезно проучить французов, побежденных в 1940 году, но осмелившихся снова воевать, да еще под советскими знаменами. В возбужденной пляске машин угадывается ярость, охватившая летчиков. Следует заметить, что почти все воздушные бои, в которых участвовали добровольцы «Нормандии», отличались жестокостью и беспощадностью. За каждого бойца «Нормандии», сбитого в бою, они заплатили жизнями пяти своих летчиков.
В просторном весеннем небе начался смертельный поединок, завертелась бешеная карусель. Самолеты вошли в круг, один в хвост другому. Горе тому, кто не выдержит принятого темпа, кто отколется от группы, кто свернет в сторону: пулеметная очередь будет наказанием за эту оплошность.
Круг расширяется, сужается, неожиданно разрывается, замыкается и разрывается вновь. Трещат пулеметы. Майе и Дюран первыми сбивают своих противников. Но Бизьен, Дервиль и Познанский никогда уже не вернутся на аэродром.
Генерал Худяков очень взволнован этими потерями. Три смерти за две недели боев — это тяжело. Он долго говорит с Тюляном. Он просит его принять все меры к тому, чтобы сохранить боеспособность «Нормандии». Слишком много смелости — это еще не все. При таком ритме она не долго просуществует. Будущее не замедлило подтвердить его правоту: через четыре месяца, несмотря на некоторое пополнение, в эскадрилье осталось в живых только пять летчиков.
После визита генерала Худякова в тот же вечер было объявлено, что «Нормандия» перебазируется в Мосальск. Это было первое (перебазирование из тридцати, которые она совершила на русском фронте. Отныне ее судьба будет тесно связана с судьбой 18-го гвардейского истребительного полка.
На рассвете 17 апреля впервые пять «яков» 18-го гвардейского полка и шесть «яков» «Нормандии» совместно блокируют аэродром в Сеще, не давая взлететь вражеским самолетам. В это время пятьсот советских бомбардировщиков наносят удары по четырем немецким аэродромам, в том числе и по сещенскому.
В дальнейшем «Нормандии» довольно часто приходилось вылетать на боевые задания вместе с 18-м гвардейским полком. Сколько раз летчики этого полка выручали наших летчиков из беды! Советские летчики относились к своим французским коллегам с большим уважением.
7 мая начались вылеты на штурмовку вражеских аэродромов. Был получен приказ, требующий уничтожать как можно больше немецких самолетов на земле. Именно эти действия, гласил приказ, являются наиболее результативными. Но они же были и наиболее опасными.
Больше всего летчики «Нормандии» боялись вынужденной посадки на вражеской территории. Ведь радио Виши уже неоднократно объявляло, что их следует рассматривать как франтиреров[15], со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому не без легкого покалывания в сердце они выслушали приказ командования, переданный Литольфом:
— Сегодня, 7 мая, штурмовка вражеских аэродромов. Главный удар по аэродрому в Спас-Деменске. Цельтесь точнее и не опаздывайте с открытием огня. Не допускайте бесполезных заходов. Бейте как можно больше фрицев, но избегайте вынужденных посадок. Этого я требую прежде всего.
Под командованием Тюляна одиннадцать «яков» появляются над аэродромом Спас-Деменск. Зенитная артиллерия открывает ураганный огонь. Воздух беспрерывно прошивают снаряды зенитных орудий. Одиннадцать истребителей стремительно пикируют на «мессершмитты», «фокке-вульфы» и «юнкерсы», находящиеся на стоянках. Видно, как загораются самолеты с черными крестами на крыльях. Немцы пытаются укрыться в траншеях и убежищах, но их настигают пулеметные очереди.
Кажется, будто все это происходит на учении.
— Алло!.. Алло!.. Задача выполнена. Сбор на высоте 3000 метров, — командует Тюлян.
Все, кроме Майе, выполняют приказание. Его машина подбита. Майе старается ускользнуть на бреющем полете. Но это ему не удается, и он вынужден совершить посадку на вражеской территории, в двадцати километрах от Спас-Деменска.
Приземление страшное. Хвост самолета отламывается и рассыпается на мелкие куски. Майе получает тяжелые травмы. Он истекает кровью. Его захватывают плен. Почти три года ему пришлось потом провести за колючей проволокой концлагеря.
Боевой день закончился, В офицерской столовой подводили итоги первых боевых недель. Они были неутешительными, но все старались сохранять бодрое настроение. Прикидывали, когда вновь удастся поесть марсельского супа из устриц и омаров или парижских бифштексов с жареным картофелем. Говорили о Франции, о любви и возлюбленных, долго и утомительно сравнивали французские вина с русской водкой,
