Послеобеденное время Зопирион провел в играх с Ахирамом. Крепкий, смуглый и черноволосый мальчик понемногу привыкал к гостям дома. Мальчуган был очень разговорчивым, и несмотря на это, он очень нравился Зопириону, как нравились ему дети вообще.
Для своих лет Ахирам был прекрасно развит. Когда они играли в мяч, ребенок бросал и ловил его почти с той же ловкостью, что и Зопирион. Юноша был не очень ловким, а ребенок не по годам проворным, сообразительным и проворным, как кошка.
— Ты хочешь встретиться с мамой? — выбрав момент, когда никого не было рядом, спросил Зопирион.
— Отец говорит, что мама плохая: она сбежала от нас.
— А ты хочешь поехать к ней?
Ахирам серьезно раздумывал над ответом.
— Конечно, хочу. А когда мы поедем?
— Я не знаю. Но если ты никому об этом не расскажешь, то можно что-нибудь придумать.
После полудня вернулись Инв и Сеговак.
— Давай поговорим, Зопирион, — начал Инв. — И чтобы не создавать лишнего беспокойства, давай это сделаем на улице.
Илазар поднял глаза от свитков папируса и, ни слова не говоря, вернулся к работе. Путешественники вышли из дома направились к оливковой роще. Крестьяне били палками по веткам деревьев и собирали в корзины упавшие оливки.
— Не думаешь ли ты, что во время завтрашнего шествия тебе удастся ускользнуть вместе с ребенком? — сказал Инв.
Зопирион открыл от изумления рот.
— Почему? Я и не думал? Что? Что вы планируете?
— Если тебе удастся улизнуть, Сеговак будет ждать тебя на углу Шадапра и Без — это в двух кварталах от маршрута процессии. У него будет мул. Ты должен успеть выбраться за пределы города прежде, чем кто-нибудь схватится.
— А мне казалось, что вы не собирались мне помогать!
Сеговак спрятал в усах улыбку.
— Неужели ты думал, что мы не подставим плечо другу, да еще в такой романтической ситуации?
— Я… Не знаю, как и благодарить вас. Но что будет с вами?
— Все уже подготовлено. Мы с Сеговаком отплываем не на корабле Бомилькара, но днем раньше на греческом корабле. Естественно, Илазар ни о чем не подозревает.
— А что мне делать после того, как я выберусь из Карфагена?
— Далее следует действовать быстро! То, что будет происходить дальше, попадает непосредственно в сферу моей профессиональной деятельности. К счастью, в любом городе среди моих знакомых есть совершенно отвратительные типы. Ты двинешься по дороге, идущей вдоль берега моря к мысу Атики. Перейдешь реку Баграду — там есть брод недалеко от устья.
— И мне нужно попасть в Атику?
— Конечно же, нет. Тебе нужно отправиться к колдунье, живущей в пещере на мысе Атики.
— К кому?
— К колдунье. Колдунье Сафанбаал. Она тебя спрячет на несколько дней, пока мы не заберем вас.
— Зевс Олимпийский! А что, если она превратит меня в паука? Что тогда?
— О добрые боги! Конечно, нет! Это один из самых простых способов спрятать человека. И пусть тебя не беспокоит род ее деятельности. Вот тебе рекомендательный знак, по которому она узнает тебя.
Инв достал кусок кости, человеческой бедренной кости! — в этом Зопирион почти не сомневался — длиной около фута. С одной стороны была гладкая и закругленная головка сустава, другой же конец был неровно обломан. Юноша недоверчиво разглядывал кость.
— А как спасаться дальше?
— На третью ночь после похищения через Сицилию в Тир отплывает капитан Бостар.
— Что это за человек?
— Боюсь, не из лучших. Он контрабандист, в своих рейсах тайно заходит в гавани и срывает свой куш, не платя в них пошлины. Но, ввязавшись в столь отчаянное предприятие, не следует быть таким уж разборчивым.
Два стражника из охраны Илазара локтями, сапогами, дубинками и криками расчищали путь в толпе для хозяина и его гостей. Услышав в свой адрес немало криков и брани, получив немало пинков, они, наконец, вышли на улицу Ваала Хаммона. Илазар посадил Ахирама на плечи.
Зопирион был выше большинства карфагенян, и с легкостью наблюдал за происходящим. Инву повезло меньше. Зопирион периодически приподнимал стоящего перед ним карийца, чтобы тот мог хоть изредка бросить взгляд на процессию. По обе стороны улицы воины, вооруженные пиками — нечто вроде живой ограды — сдерживали поток людей.
Примерно час они стояли, не имея возможности даже подвинуться из опасения потерять свое место. Вдоль линии солдат сновали торговцы-разносчики, во весь голос предлагая свои товары.
— Горячие пироги! Чистая вода! Отменная кровяная колбаса! Разве можно отказаться от сушеного гороха? Два шекеля, передайте их назад! Папа, а когда начнется парад? Пальмовые ветви, воздайте хвалу богам! Свежие сардины! Амулеты на удачу! Ваш любимый бог! Изысканные жареные птички! Прекрасный виноград освежит вас! Гранаты! Артишоки! Прекрасные фетровые шляпы по последней моде! Горячие бисквиты! Папа, а когда начнется парад?
Прошел еще час, а они стояли на жаре и в пыли. У Зопириона заболели колени. Маленький Ахирам слегка посопротивлялся, немного поплакал, и заснул на руках у отца.
— Проклятые жрецы никогда не начинают вовремя, — проворчал он. — Если боги когда и оставят Республику, то только по причине медлительности их ленивых верующих. Они просто устанут ждать.
Наконец, ударили в гонг. За ним загремели фанфары. Торговцы поспешно удалились. По улице прошли люди, вооруженные вениками и совками, и оставили после себя клубы пыли.
Когда они удалились, ударили барабаны, загремели цимбалы, запели арфы, зазвенели цитры, завыли флейты и трубы. Аромат благовоний наполнил воздух. Из храма Без вышла первая группа участников парада.
Перед ней шествовал оркестр. Затем шли певцы и танцоры, которые приплясывали и подпрыгивали. Маленькие девочки бросали в толпу лепестки цветов. На специальных носилках вынесли позолоченную фигуру бога, ее сопровождала дюжина жрецов. Жрецы были в облачении из тонкой прозрачной ткани, надетом поверх белых набедренных повязок. Их выбритые головы покрывали легкие газовые шляпы, формой напоминающие перевернутые ведра.
Бог — танцующий карлик с длинной бородой и крючковатым носом — был наг, если не считать львиной шкуры, перекинутой через плечо. Носилки были украшены по углам плюмажами из страусовых перьев, покачивающихся в такт движению. Позади двигались остальные служители храма: размахивали кадилами жрецы, оставляя в воздухе голубые облачка ароматно-сладкого дыма; шли служители, приносящие жертвы, фонарщики, брадобреи и монахи, храмовые рабы и невольники.
Толпа криками и аплодисментами приветствовала бога радости и веселья. Далее шествовала еще одна группа музыкантов, а за ней двигалась платформа Ишмуна-целителя. На ней длиннобородый бог в длиннополых одеждах сидел на золоченой колеснице, запряженной четырьмя мулами. Руки бога были подняты в приветственном жесте. Он благословлял собравшихся. Вдоль платформы шествовали жрецы — забинтованные, с руками на перевязи, некоторые опирались на палки и изображали хромых, то есть демонстрировали болезни, от которых бог излечивает своих последователей. А за платформой шли служители храма низшего ранга. В этот день даже самый жалкий служитель храма находился в лучах славы.
Еще сильнее разносится аромат благовоний, еще громче звенит музыка.
Следующая группа посвящается Хийону, божественному мастеру, изображенному кующим на своей наковальне. В его кузнице горел настоящий огонь. Жрецы, сопровождающие божество, несли орудия для обработки дерева, камня, кожи и металла.
За ним шел Драконт с хвостом рыбы. Один из жрецов, облаченный в переливающийся радужный наряд,
