– Но как вам удалось достать слова на английском? – спросила заинтересованная Элизабет.
– Это что-то да значит – быть известным артистом! Меня еще помнят в так называемом «музыкальном квартале». Мне достаточно было появиться, и они расшиблись в лепешку, чтобы исполнить мое желание! Я нашел только единственный экземпляр марша на английском, изданный в Лондоне в 1919 году, он был в таком состоянии! Месье Реймон переписал его в тридцати экземплярах: по одному для каждого участника хора.
– Я поблагодарю и месье Реймона, – сказала Аньес.
– Я не знала, что вы говорите по-английски, – сказала Элизабет.
– Я, сестрица? Ни единого слова! К тому же, никто не говорит по-английски в моем хоре. Не забывайте, что мы принадлежим к поколению, на глазах у которого французский язык получил распространение во всем мире. К сожалению, сегодня он уступил место английскому. Очень жаль!
– Ну, а как с произношением? Как вы можете научить ваших певцов, если сами не говорите?
– Сестричка, произношение не имеет никакого значения, когда вы поете. Самое важное – это мелодия! Я даю вам честное слово, что мелодия этого старого марша замечательна. Однако сестра Кэт любезно согласилась дать нам несколько уроков.
– В таком случае, – заключила Элизабет, – я спокойна за уши Джеймса. Это будет чудесно!
– Не знаю, чудесно ли, – ответил Певец. – Но это будет прекрасно.
Он удалился, считая, что его последнее утверждение не нуждается в комментариях.
Элизабет помолчала, затем спросила сестру:
– Ты примирилась с Господом Богом?
– Я думаю, что да…
– Я в этом уверена. Он не так строг, как думают те, кто его не знает. Ты здесь останешься на ночь.
– Мне бы этого так хотелось! А это возможно?
– Наша настоятельница, несомненно, согласится. Я ей скажу, что ты хочешь до своего замужества провести с нами немного времени. И, я думаю, это действительно так. Она скажет, что это прекрасная мысль. Только я тебя предупреждаю: у нас нет отдельной спальни, тебе придется спать в общей спальне. Наверняка мы проведем эту ночь вместе, в одной и той же комнате, в последний раз. Как когда-то, помнишь? Нам никогда не удавалось уснуть, если мы не были рядом.
– Спасибо за все то, что ты для меня сделала, Элизабет!
– Я еще ничего не сделала… Но этой ночью я буду просить святого Жозефа. Я уверена, что завтра утром он найдет возможность передать мне волю Господа… Он, как наш Певец, великолепный дипломат. Ты не ужинаешь сегодня вечером с Джеймсом?
– Нет.
– Меня это устраивает.
– Мне ужасно не хотелось бы возвращаться на улицу Фезандери…
– Ты права. Несмотря на то, что этот жалкий субъект сказал тебе, что вернется только к утру, чтобы получить то, что он называет «выкуп», я бы остереглась это делать. Я предпочитаю оставить тебя под нашей защитой. Никто не придет сюда, чтобы досаждать тебе, а если кто-то позволит себе это, то мы станем настоящей маленькой армией, чтобы тебя защитить. Ты еще не знаешь наших стариков: если сказать им вечером, что их большому другу Аньес, которая баловала их в каждый свой приход, грозит большая опасность, они вновь обретут силы, чтобы тебя защитить. И если действительно дело будет плохо, я бы, не колеблясь, подключила ударную бригаду «несчастных» под руководством Кавалериста.
Прозвенел колокол.
– Время ужина, – сказала Элизабет. – Все ужинают здесь рано: старики чем-то похожи на детей. Они нуждаются в длительном отдыхе.
Подъем был также ранним. По окончании утренней мессы Элизабет спросила у сестры:
– Как давно ты не причащалась?
– С того дня, как познакомилась с этим негодяем.
– Господь поступил справедливо, вырвав тебя из его когтей. Теперь я могу тебе сказать, что святой Жозеф отлично справился со своей ролью посредника: его сегодня не накажут. Именно сегодня, в три часа дня, истекает срок, назначенный негодяем?
– Да.
– Тогда послушай меня…
Они долго прогуливались по саду. В противоположность тому, что было накануне в приемной, на этот раз говорила Элизабет. Наконец она сказала:
– Твоя машина перед входом?
– Да.
– Тогда мы поедем вместе в два часа. Ты хорошо меня поняла?
– Меня пугает то, что ты хочешь сделать!
– Мне кажется, что это воля Божья. До самого отъезда ты останешься со мной и поможешь мне в повседневной работе. Я ничего не могу изменить из-за тебя в моем распорядке. Начнем с отделения мужчин. Это даст тебе возможность лучше узнать мои повседневные обязанности. Таким образом, когда ты будешь в Сан-Франциско, ты сможешь в любой момент сказать: «Я знаю, что в это время делает Элизабет:
