XXIX. ВСТРЕЧА – ПЕРЕМЕНА КВАРТАЛА
Два дня спустя, когда Сабреташ и Вишенка сидели за обедом, кто-то сильно постучался в дверь. Вишенка отворила ее, и вошел Петард, громко заявляя:
– Это я. Здравствуйте, товарищ, здравствуйте, барышня. Как поживаем? Намедни заходил к тебе и имел честь застать твою племянницу. Очень рад знакомству с ней.
Сабреташ пожал руку товарищу, усадил его и предложил выпить рюмочку, Петард от нее не отказался и с очень довольным видом подсел к Вишенке.
– Ах, да что это ты, старый плут, никогда не говорил мне, что у тебя племянница есть, – сказал Петард, покручивая усы. Я так и удивился, узнав, что барышня, поселившая с тобою, в этом звании состоит. Сначала я подумал: «Верно, это обман, какие-нибудь плутни…»
– Разве я тебе обязан все про себя говорить, отдавать тебе во всем отчет? – ответил Сабреташ немного строгим голосом.
– Боже мой, совсем не то!.. Я у тебя не требую отчета, но, кажется, мог ты мне кое-что сказать относительно этой неожиданной истории.
– Племянница моя жила в других местах… я думал, что она оттуда не выедет, оттого про нее никогда не говорил.
– Очень рад, что она не осталась там… – Петард от удовольствия, что сумел так хорошо сказать, нагнул голову, и весь подбородок его ушел в галстук. Это придавало ему такой смешной вид, что Вишенка, глядя на него, не могла не рассмеяться.
– Ты находишь, что она хорошо сделала?.. – сказал Сабреташ. – Я вполне разделяю твое мнение… Племянница занимается у меня хозяйством!.. На ее руках мое белье… и надо видеть, в каком порядке все у меня теперь!.. Она же у меня и кушанье готовить мастерица, я обедаю всегда, брат, дома, не нужно больше в харчевню ходить.
– Какой бесподобный запах от вашего кушанья, барышня!
– Видишь ли, брат, какое счастье для меня, что эта милая девочка вернулась в Париж…
– Ах! Друг мой… дядя! – прошептала Вишенка. – Вы хотите скрыть свое благодеяние, уверяя, что я вам очень полезна, но ведь я вас понимаю.
– Полно, племянница, не рассуждать! Уж не хочешь ли, чтобы Петард подумал, что я сам не знаю, что говорю? Вам со мной хорошо, ну и я счастлив с такой хозяюшкой…
– Ясно, что вы очень счастливы, живя вместе!
– Конечно! – восклицает Сабреташ. – Вишенка моя знает, что, живя с дядей, она ему делает удовольствие.
– Вишенка!.. – восклицает Петард. – Твою племянницу зовут Вишенкой?
– Да, – отвечает Сабреташ, а Вишенка уже краснеет.
– Это странно!
– Что тут странного?
– Да как же, ты мне говорил про молодую девушку, жившую в гостинице вблизи Немура, которая оказала тебе услугу, когда ты возвращался из Алжира… еще мы собирались навестить ее весною.
– Ну и что же?
– Ее тоже зовут Вишенкой… Очень хорошо помню, как ты мне говорил: «Люблю эту Вишенку как сестру, ужасно беспокоюсь о бедняжке».
– Что же удивительного, что мою племянницу зовут, как и ту девушку? Разве мы не встречаем многих Марий, Магдалин… и других, имевших одно и то же имя…
– Да, конечно, оно так… можно иметь одно и то же имя двум разным девушкам. Ведь было же так у нас в полку. Одного барабанщика звали именем моего двоюродного брата.
Петард просидел очень поздно, так, что Сабреташу пришлось намекнуть о том, что пора разойтись, но и тут Петард несколько раз еще прощался с Вишенкой, прежде чем наконец решился уйти.
Посещения его сделались очень частыми, и заметно было, что товарищ Сабреташа находил большое удовольствие в обществе Вишенки, но так как испытываемое им удовольствие сдерживалось величайшим к ней уважением и проявлялось только в нежных взглядах и тихих вздохах, которых Вишенка будто бы не замечала, то ему позволяли бывать. Его разговоры часто смешили Сабреташа и даже Вишенку.
Вишенка прожила целый месяц в квартале Сент-Антуан, не выходя из дома, но она начала бледнеть, худеть, и, видимо, свежий воздух необходим был для ее здоровья. Сабреташ всякий день упрашивал ее пройтись немного, но Вишенка, боясь неприятной встречи, отказывалась. Петард даже помогал Сабреташу, часто говоря:
– Следовало бы сегодня прогуляться, барышня, пользуясь хорошей погодой, настанет ненастье, нельзя будет ходить.
– И я тоже говорю Вишенке, – присоединяется Сабреташ, – если не будет выходить на воздух, то может еще заболеть.
– Вы, верно, думаете, барышня, что у нас нет красивых мест для прогулки в окрестностях? Вы ошибаетесь. Если бы вы мне только позволили, то я бы вас проводил в некоторые очень веселые предместья, там даются балы, на которых очень порядочное общество бывает… все молодежь с девицами, музыка, пенье, веселье хоть куда! Наслаждаешься видом зелени, выпьешь, попляшешь.
– Благодарю вас, господин Петард, я не танцую и не имею желания там бывать.
– Очень жаль, барышня, вы бы, верно, мило танцевали.
– Дитя мое, не нравится вам и незачем ходить на такие увеселения, но вы должны выйти на воздух погулять. Не на то нам Бог дал ноги, чтобы никогда не двигать ими.
Вишенка понимает, что Сабреташ говорит правду, и соглашается идти вечером с ним и Петардом на бульвар Бурдон.
Прогулки теперь становятся ежедневны, так как польза от них видима. Благотворное влияние воздуха и движения вернуло румянец и здоровый вид лицу Вишенки. Сабреташ от удовольствия потирал руки и говорил:
– А что, не правда ли, как воздух ей был необходим. Она расцветает как цветочек, согретый лучами солнца.
– Барышня и без солнечных лучей прекрасным розаном была, который, однако, от дуновения ветра не сломился.
Как только выходят гулять, Петард предлагает руку Вишенке, но она всякий раз отказывается и идет под руку с Сабреташем.
Спустя некоторое время опасение Вишенки стало проходить, и она вполне наслаждалась этой вечерней прогулкой.
Однажды Сабреташ вернулся позднее с работы, и они отправились гулять в другую сторону.
– Что нам все ходить налево, – сказал Петард, выходя из дому. – Барышня никогда не узнает Парижа, если мы ей только будем показывать набережную да Ботанический сад. Пойдем лучше в другую сторону, там будет еще красивее местность.
Сабреташ согласился, позабыв, что неблагоразумно идти по бульварам в сторону улицы Сенз-Анж. Вишенка же не знала Парижа.
Погода была пасмурная, бульвары почти опустели. Наши гуляющие, дойдя до улицы Менильмонелан, повернули назад, как вдруг Вишенка крепче прижалась к руке Сабреташа и опустила глаза. Она почувствовала, что какая-то собачонка подбежала и ласкается к ней. Узнав Гриньдана, она от страха вся дрожала.
– Что с вами, дитя мое? – спрашивает Сабреташ. – Вы утомились?
– Ничего, – отвечает молодая девушка взволнованным голосом. – Но пойдем, пожалуйста, скорей! Как бы я хотела быть дома!
Едва она выговорила эти слова, как кто-то дотронулся до ее плеча и сказал насмешливым голосом, который она сразу узнала:
– А, да я не ошибся, это Вишенка! Очень рад вас встретить, прекрасная беглянка! Нам надо с вами поговорить. Не будь со мною Гриньдана, я бы вас и не заметил. Славное у него чутье!
Затем Мино (это был он), дерзко взглянув на Сабреташа, загородил Вишенке путь и обратился к Сабреташу со следующими словами:
