– Кто его знает. Появился откуда-то довольно давно и сказал только, что зовут его Лиходей Гренн, Гремучая Змея. Кажется, долго дивился, что никто его не узнает.
– А он… опасен?
– Всякий бывает опасен, если доведешь. Впрочем… – Он кивает. – Пожалуй, Лиходей всегда довольно опасен. Заносчивость так и прет из него, и ему явно случалось подраться. Из-за чего он к вам прицепился?
– Сама не знаю.
Он, кажется, думает, что знает меня, и то, что он знает, ему
– Вы писательница?
Я качаю головой.
– Тогда совсем не понимаю. Выпьете что-нибудь?
– А что у вас можно заказать?
– Все, что обычно пьете, дома то есть.
– Пиво. Или кофе.
– Есть и то, и другое.
– Тогда, пожалуй, кофе.
– Сливки? Сахар?
Услышав, что я предпочитаю черный без сахара, он снимает с полки одну из бутылок, и из нее в толстостенную фарфоровую кружку льется дымящийся ароматный кофе. Он ставит кружку передо мной и усмехается моему обалделому виду.
– Ну что вы? – говорит он. – Это ведь сон. Здесь все по-другому.
Я улыбаюсь:
– Просто еще не привыкла. Пока что только и повидала, что пару кварталов Мабона да Большой лес.
Он кивает:
– А потом впали в уныние и очутились здесь?
– А что, все ваши гости – люди, впавшие в депрессию?
– Да нет, всякие бывают. Видели бы вы, что здесь творится в полнолуние. Но название вроде «Забытых Звездами» привлекает, конечно, прежде всего несчастных и невезучих. По первому разу многие ради названия сюда и наведываются.
– Не то чтобы я так уж унывала, – говорю я, – по крайней мере, когда я здесь. Хотя в Мире Как Он Есть я не очень-то счастлива.
Он молча кивает – универсальный отклик барменов на все случаи жизни. Продолжу я рассказ или буду молча пялиться в свою чашку – ему все равно. Я пробую кофе.
– Замечательно! – хвалю я и добавляю: – А почему вы спросили, не писательница ли я?
– Из-за Лиха. Он их не любит.
– За что?
– Ну… – Уильям с минуту глядит мимо меня, в пространство. – Ребят вроде него я называю ничейными, – говорит он, вернувшись взглядом к моему лицу, и вскидывает руку, останавливая вертящийся у меня на языке вопрос – Понимаете, они в стране снов не свои, и не в ворота сна прошли, как, скажем, вы. Их кто-то выдумал, и жизнь у них ограничена книжной полкой, да и длится только до тех пор, пока в них кто-то верит.
– Эдар, – говорю я, вспоминая разговор с Тоби. – Они пришли из междумирья.
Он с любопытством глядит на меня:
– Вот-вот. Где вы о них слышали?
Я рассказываю ему о Тоби.
– Знаю я его – тот, что зовет себя Буас, да? Думается, эти двое из одной истории. Видел я и других оттуда же, но они теперь почти растворились.
– Так это правда? Они в самом деле истаивают, когда в них перестают верить?
– О да… К слову о несправедливости жизни.
– Все равно не понимаю, из-за чего на меня взъелся ваш Лиходей.
– А это он так старается остаться в памяти, – поясняет Уильям. – Доведет человека до белого каления, так уж тот его не забудет.
Я качаю головой. Чувствую, что дело не только в этом, но не знаю, как объяснить.
– Понятно, я могу и ошибаться, – признает Уильям.
– Я не спорю, – говорю я, – просто, по-моему, тут было что-то личное.
– Я бы не слишком беспокоился на вашем месте. Поверьте, он то и дело творит всякие пакости. Сколько
