– Посмотри на меня, – сказала она. – Разве я похожа на человека, который может что-нибудь сокрушить?
Он окинул ее долгим внимательным взглядом своих добрых глаз:
– Да, похожа.
Джеки почувствовала, как краска снова приливает к щекам, потому отвела глаза и откашлялась.
– Есть ли у Воинства какие-нибудь слабости?
– Человеческая плоть.
– Нет, я хотела узнать, уязвимы ли они.
– Самое действенное средство – холодное железо, меч, топор или нож. Но с таким множеством не совладать даже с этим оружием. К тому же волшебные существа, живущие в городе, отчасти привыкли к нему за долгие годы, но за этот иммунитет им пришлось кое-чем поплатиться. Срок их жизни сократился, и они не столь неуязвимы, как прежде.
– А есть еще что-нибудь?
– Древесина, ягоды и листья рябины, вышивки искусных хобов, соль. Проточная вода задержит погоню, им не так-то просто через нее перебраться. Если они преследуют тебя, то можно попробовать вывернуть одежду, тогда на какое-то время станешь для них невидимым. Джеки встрепенулась:
– А как насчет Божьего имени?
– Боюсь, что это выдумка церковников. Джеки была разочарована, хотя и не относилась к слишком ревностным христианам.
– Теперь волшебный народ все больше походит на смертных, – закончил он.
Пока они беседовали, Джеки наблюдала за разными мерзкими тварями, особенно за двумя боганами Скракером и Гутером.
– У меня кроссовки-скороходы, – шепнула она, убедившись, что никто из них не обращает на нее внимания.
– Что?
– Мои ботинки – хоб сделал их волшебными.
– Понимаю, – отозвался Эйлиан. – Вышивки, придающие быстроту.
– Если бы у меня была небольшая фора, я сумела бы от них убежать. – «А когда окажусь на Бэнк-стрит, просто выверну наизнанку рубашку, так, чтобы Воинство меня не нашло. И все будет отлично», – решила она.
– Ты хочешь, чтобы я их задержал?
Джеки кивнула. Она все еще не спускала глаз с главарей боганов, которые начали о чем-то спорить.
– Твою рубашку трудно снять? – спросила она. Эйлиан понимающе подмигнул:
– Крыльями – трудно, а руками легко.
Джеки прикусила губу, оценивая расстояние между ними и боганами. Спор разгорался. Она выждала момент, когда Скракер рыкнул что-то Гутеру и толкнул своего товарища, так, что тот не устоял на ногах.
– Давай, – сказала Джеки.
Она быстро стянула с него рубашку. Крапива обожгла ей пальцы, но Джеки даже не обратила на это внимания. Черные перья разлетелись во все стороны, словно они с Эйлианом только что устроили подушечный бой.
– Бежим! – крикнула она.
Прямо у нее на глазах сын лэрда Данлогана превратился в черного лебедя. Большие крылья, теперь уже вовсе не бесполезные, захлопали в воздухе, отрывая его от земли. Вокруг поднялся переполох, но ни он, ни Джеки не стали задерживаться, чтобы осмотреться. Он взмыл под самый потолок, оказавшись вне досягаемости, а Джеки бросилась к лестнице, через ряды стульев в зрительном зале.
«Ноги, только не подведите», – мысленно взмолилась она.
Лебедь летел над ней, подбадривая криками. Кроссовки с легкостью отрывались от бетонного пола. «Да я и сама почти лечу», – подумала она, в душе благодаря Финна. За ней со сцены с криками и рычанием ринулась целая орда тварей Неблагословенного двора. Но ей нужно было вырваться во что бы то ни стало. Адреналин пульсировал в жилах. У нее волшебные кроссовки, никому не под силу ее догнать.
Джеки уже почти добежала до двери, значительно опережая своих преследователей. Она судорожно начала расстегивать пуговицы рубашки, чувствуя себя при этом довольно глупо и все же надеясь, что это подействует. Эйлиан кричал у нее над головой. Но она не смотрела вверх, продолжая бежать к цели.
«Беги, Джеки! Беги!» – твердила она как заклинание.
Широко раскрытая дверь была совсем близко, вот она влетела в нее и увидела лестницу. «Только не споткнись», – предостерегла она себя. Враги наступали на пятки, но она попыталась на всякий случай немного снизить скорость. И тут поняла, о чем предупреждал ее Эйлиан. По лестнице поднимался великан.
Он не был столь же огромен, как Гир Младший, но все же в нем было не меньше четырнадцати футов росту, его руки и ноги походили на стволы деревьев, а тело на здоровенный бочонок. На голове у него была копна темных с проседью волос, борода доходила до середины груди. Он поднял глаза, и его рот расплылся в ухмылке, обнажив редкие зубы.
