Ее волнение настолько возросло, что во рту пересохло, и ей пришлось пару раз сглотнуть, чтобы снова заговорить.
– Но мне очень трудно поверить во всё это, – решилась признаться она.
– Когда мне в свое время объясняли эти факты, я думал точно так же.
– Прекрасно.
– Но ведь ты и сама уже чувствуешь, как в твоих картинах рождается дух, не так ли? – продолжал Рашкин. – Ты испытываешь ощущение связи с каким-то потусторонним миром, с неведомым пространством. Попробуй для удобства считать его Садом Муз. Я знаю, что ты погружаешься в него, а возвращаясь, обладаешь большей силой в своих руках... Эта сила уже не зависит от тебя или твоей работы за мольбертом.
– Да... я ощущала нечто подобное, – осторожно согласилась Иззи.
– Тогда поверь мне и в следующем вопросе. Как только я заметил это воплощение духа, увидел, что он заговорил с тобой на дорожке под окнами мастерской, я сразу же понял, что он намерен причинить тебе вред. Не могу предсказать, что именно он предпримет. Он может попытаться сделать это сегодня или в следующем году, но наверняка постарается тебе навредить. Это я могу гарантировать.
– И что же мне теперь делать?
– Ты должна избегать его общества.
– Это то, с чего вы начали. – Рашкин кивнул:
– И еще необходимо уничтожить полотно. Он не умрет, по крайней мере сразу после этого. Но именно картина связывает его с нашим миром. Если картина исчезнет, он вернется туда, откуда пришел, и угроза исчезнет вместе с ним.
Раскрыв рот от удивления, Иззи смотрела на своего учителя. В памяти всплыл недавний сон: обожженные и обескровленные останки среди обрывков полотен, и к горлу подступила тошнота.
– Вы... вы не можете требовать этого всерьез.
– Я серьезен как никогда.
– Это исключено, – тряхнула головой Иззи. – Никогда. Я не стану уничтожать картину из-за какой-то безумной истории.
Она была так расстроена, что уже не боялась неконтролируемой ярости со стороны художника. Но Рашкин только понимающе кивнул, словно соглашаясь с ее точкой зрения. Это спокойствие показалось Иззи неестественным.
– Выбор за тобой, – сказал он. – Ни я, никто другой не сможет тебя заставить. Только ты должна принять решение, и только тебе дана возможность отослать духа обратно.
– Что ж, я рада, что в этом мы пришли к согласию, потому что, если вы хоть на мгновение подумали...
– Придет время, и ты вспомнишь этот разговор, – так же как и я после беседы со своим учителем, – тогда ты сделаешь то, что необходимо сделать.
– Да, этот разговор я никогда не забуду, – сказала Иззи.
– Прекрасно. Я считаю, что сегодня утром тебе не стоит браться за кисть. Наверно, для тебя будет полезнее спокойно обдумать нашу беседу где-нибудь в другом месте.
Иззи поднялась с дивана и с тревогой оглянулась на Рашкина:
– Я... я хочу взять с собой эту картину.
– Ты вправе сама принимать решения, – ответил Рашкин, не теряя спокойствия. – Я не буду тебя останавливать. Не забывай, мне уже пришлось через это пройти: радость творчества, встреча с обитателем потустороннего мира, неверие в реальность его существования; а потом осознание опасности со стороны этих духов как для меня самого, так и для мира, так сильно мною любимого. Я должен был уничтожить полотна, чтобы отправить назад вызванных ими чудовищ. Каждый раз мое сердце разрывалось на части. Когда это произошло впервые, я чуть не опоздал и только чудом спасся от смерти и успел уничтожить картину. Мне остается только молиться, чтобы ты избежала подобной ситуации.
– Да, конечно, – произнесла Иззи. – Как вам будет угодно.
– Пойми, пожалуйста, – продолжал Рашкин. – В этом нет твоей вины. Никто не вправе упрекнуть тебя за появление подобных существ. Это может случиться с каждым из нас и в любой момент. Но поскольку только у нас есть такая способность, именно мы несем ответственность за своевременное избавление от чудовищ, появившихся в мире вследствие необдуманных действий.
Иззи кивнула головой, но не в знак согласия, а чтобы дать понять, что услышала его напутствие. Потом она подняла свой рюкзак и накинула куртку. Полотно с «Сильным духом» всё еще было влажным, но Иззи всё же сняла его с мольберта и направилась к двери.
– Завтра будем заниматься как обычно, – сказал Рашкин. – Мы больше не станем возвращаться к этой теме, пока ты сама не захочешь.
Иззи снова ограничилась кивком. Сейчас она сильно сомневалась, вернется ли когда-нибудь в студию. Разве что в сопровождении пары крепких парней, способных защитить ее от нападок явно выжившего из ума Рашкина, пока она будет забирать оставшиеся полотна.
– Хорошо, – ответила она вслух и открыла дверь. Рашкин только печально улыбнулся.
– Будь осторожна, Изабель, – сказал он на прощание.
От этих слов по спине Иззи пробежал холодок: точно таким же предупреждением Джон напутствовал ее несколько часов назад. Она оглянулась на поникшую фигуру своего наставника, всё еще сидевшего на диване у окна, потом перевела взгляд на полотно в своих руках. Кому из них верить? Кого бояться? Несмотря на всю таинственность, Джон не казался ей опасным. А Рашкин бросался на нее с кулаками.
