– Так пойдем, джентльмены? – спросил Тропман. – Будьте столь любезны, мисс, покажите дорогу.
Салли взглянула на Джеми и кивнула.
– Сюда, – сказала она.
Подождав, когда Байкер поравнялся с ней, Салли взяла его за руку. Прижавшись к нему, чтобы остальные не услышали, она шепнула:
– Не спорь с ним, Байкер. Все равно ничего не докажешь.
– Да я знаю. Просто такие, как он, – дерьмо собачье.
– Байкер, пожалуйста…
– Ладно. – Лицо у него смягчилось. – Больше не буду зарываться.
Байкер накрыл ладонь Салли своей. Он и сам понимал, что погорячился. Все дело в том, что Такер погладил его против шерсти. Копы всегда гладили его против шерсти. Стоило им только взглянуть в его сторону, и кровь у него закипала. Это была дурная привычка, но справиться с ней Байкер не мог. Привычка? Не привычка, а инстинкт. Ведь таких людей, как он, постоянно унижают. Сара часто говорила ему, что все дело в его поведении, однако… Надо самому побыть в шкуре отщепенца, чтобы понять. Некоторые вещи просто невозможно переносить.
Подумав о Саре, Байкер дал себе слово, что ни Джеми, ни Салли не заставят его держать себя в руках, если Такер помешает им вернуть Сару. Он просто убьет мерзавца своими руками. За это он ручается. А сейчас бал правит Такер. Дойдя до дверей комнаты, где они поместили Тома, Байкер оглянулся на остальных.
– А ну, открывай, Фарли! – рявкнул Такер.
Байкер не успел ответить, как Тропман коснулся руки инспектора.
– Инспектор, ну зачем же так? – спросил он.
Такер хотел было посоветовать Тропману не соваться не в свое дело, но удержался. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
– Вы правы, – неожиданно для себя согласился он.
– Открой дверь, Байкер, будь добр, – спокойно попросил Джеми.
Байкер кивнул и повернул ручку.
Глава шестая
– Скажи, когда ты представляешь себе медведя, как он, по-твоему, двигается? – спросила Ха-кан- та.
Подбрасывая на тлеющие угли нарубленный тростник, она разжигала костер, а Киеран, глядя на нее, погрузился в собственные мысли и ответил не сразу. Ха-кан-та подняла глаза, Киеран заморгал и заспешил с ответом:
– Мне кажется, медведи ходят вразвалку.
Ха-кан-та не согласилась:
– Нет. Бывает, конечно, и так, но, в общем, все они двигаются ловко и красиво. Вспомни!
Киеран задумался. Будто ему часто приходилось видеть, как двигается медведь…
К стойбищу Ха-кан-ты они добирались необычно. Несмотря на опасения Киерана, им без труда удалось взгромоздиться на огромного лося по кличке Большое Сердце, на котором обычно повсюду разъезжала Ха- кан-та. Ехали они двенадцать часов, и пока переезжали из одного мира в другой, небо над их головами дважды меняло цвет, становилось из темно-синего закатно-ярким. После второго захода солнца, когда они наконец приблизились к стойбищу, наступила глубокая ночь.
– По времени, а вернее, сквозь время ехать недалеко, – сказала Ха-кан-та. – Но приходится проезжать через много миров.
Киеран так толком и не понял, куда они приехали, он только заметил, что пока они пересекали разные миры (и разные временные зоны, как он полагал), ночь наступала дважды и в конце концов они оказались не у озера, а на берегу реки. Вигвам Ха-кан-ты находился в некотором отдалении от реки, среди сосен. Там их встретили два волка, в лунном свете их шкуры отливали серебром.
– Зимний Брат и Летний Брат, – представила их Ха-кан-та.
– А как ты их различаешь? – удивился Киеран.
– По тому, как воспринимает их моя «тоу». Зимний Брат окружен холодным дыханием, пронизывающим, как северный ветер. От Летнего Брата веет свежим золотистым ветерком.
Киеран призвал свою «тоу» и потянулся к волкам, чтобы самому ощутить разницу между ними…
– Ну что? – спросила Ха-кан-та, отвлекая его от размышлений.
– Я думал о волках, – объяснил Киеран. – По мне, так они двигаются более легко и красиво, чем медведи.
– А ты случайно не в родстве с волками? – Тростник наконец разгорелся, и Ха-кан-та стала подбрасывать в костер щепки. – Какой у тебя тотем? Уж не волк ли?
– Тотем? – Вот насчет близости к какому-то животному Том на своих уроках ничего ему не говорил. Да и множество разных миров, квин-он-а, племя Ха-кан-ты – все это было ему внове… Том не посвятил его во многое.
Ха-кан-та тем временем стала месить тесто из чего-то вроде неотбеленной муки, насыпав ее на плоский камень, лежащий у ее колена.
