джунглей. В конце концов, наплевать, если его прикончат. Наплевать, что ему не одолеть этого матерого вояку, что нет надежды выстоять! Надо рискнуть! Ради себя. Ради Ха-кан-ты. Доказать этим так называемым высшим существам на что он способен!
Он сел и с трудом сглотнул слюну. Рука, протянутая к томагавку, дрожала. Он поднял взгляд. Улыбка Теп-фюл-ина сулила смерть. Глаза его сверкали.
– Я запрещаю это безумие, – проговорила Синс-амин. – Он сам не знает, на что идет. Красное Копье, ты – закаленный воин. А он новичок. Это будет настоящее убийство.
– Он знает, на что идет! – ответил ей Теп-фюл-ин.
– Да, знаю… – подтвердил Киеран.
Синс-амин покачала головой:
– Все равно я запрещаю!
– Слишком поздно, почтенная мать! Он уже принял вызов.
– Он не враг.
Теп-фюл-ин вскипел от гнева.
– Все они наши враги! – в бешенстве вскричал он. – И он, и Рыжеволосый – все эти бледнолицые дьяволы, это они увели от нас наши племена. Этот Мал-ек-а просто воплощение зла, принесенного ими!
– Племена сами имели право сделать выбор, – сказала Хот-анс.
– Если бы хироки не переправились к нам через Большую Воду, племенам незачем было бы делать выбор. А как могли они сделать другой выбор, раз хироки одной рукой преподносили им подарки, а в другой сжимали нож?
Эту старую истину никто опровергнуть не мог. Так же как в свое время никто не мог предотвратить случившееся. Мир движется вперед. То, чему суждено произойти, рано или поздно произойдет. Но эти мысли не могли утишить горечь квин-он-а от того, что верившие в них прежде племена сошли с пути гордости и силы. От этих мыслей обида Теп-фюл-ина не проходила. Ну и что, если племена сами сделали свой выбор?
Ведь вначале, когда хироки появлялись маленькими группами, еще была возможность делать выбор свободно. Это потом они приплывали на своих кораблях сотнями и, как личинки, расползались повсюду. Они были хищниками. Ворьем. Поэтому-то Теп-фюл-ин их ненавидел. И Синс-амин знала, что не он один ненавидит их. Когда верующих племен осталось так мало, многие квин-он-а возненавидели пришельцев. Даже Бабушка Жаба чувствовала в себе этот гнев, хотя и пыталась усмирить его голосом рассудка.
– Ладно, пусть будет так! Пусть будет поединок! – устало произнесла Дочь Медведицы. – И какое же будет оружие?
– Копья, – быстро ответил Теп-фюл-ин.
Крепко сжимая в дрожащей руке томагавк, Киеран встал.
– Не соглашайся на копья! – шепнула ему Ха-кан-та. – Это его любимое оружие.
Киеран взглянул на нее и пожал плечами. «Какая разница?» – говорили его глаза. Он посмотрел на томагавк – палку с тотемом Теп-фюл-ина. Подняв тотем, Киеран плюнул на него и бросил томагавк к ногам Военачальника.
– Пусть будут копья! – согласился он.
Гнев, сверкнувший в глазах Теп-фюл-ина, полоснул, будто удар ножа, но Киеран ждал этого и не растерялся.
– Это и впрямь будет здорово, – презрительно проговорил он. – Все увидят, какой ты отважный, Великий Военачальник. Военачальник племени глупцов!
Глаза Теп-фюл-ина превратились в щелки. Но хотя гнев застилал все перед ним красным туманом, он услышал, что его тотем соглашается со словами чужеземца. Велика ли честь победить неумелого борца? Невелика. Но так это или нет, Теп-фюл-ину все равно, победа над негодяем принесет ему радость.
– Бьемся насмерть! – проговорил он.
Синс-амин покачала головой.
– До первой крови, – сказала она.
– Кха! – ответил Теп-фюл-ин. – Понятно.
Да какая разница? Первая кровь и будет последней. Она прольется, когда он проткнет чужеземца копьем. Насквозь.
– Бой начнется, когда взойдет луна, – объявила Синс-амин.
Она переводила глаза с Киерана на своего Военачальника. Ясно было, что она рассержена. Все шло не так, как надо. Она повернулась к Ха-кан-те.
– Я о таком и не помышляла, сестра-барабанщица… – начала она, но Ха-кан-та прервала ее.
– Ты мне больше не сестра! Хорошо же ты платишь за оказанное тебе когда-то добро! Я тебе не враг. Киеран тоже. Но мой народ и твой больше не родня. Какой бы выбор ни сделала сегодня Мать-Медведица, знай – я созову рате-вен-а на совет и объявлю о том, что ты согласилась устроить поединок. Наш народ отплатит вам таким презрением, что квин-он-а этого не переживут. Клянусь черным оком Первого Медведя – я желаю вам всем только зла – сейчас и навечно!
Синс-амин склонила голову под градом жестоких слов. Что ж, она сама виновата – все случилось из-за ее слишком хитроумных замыслов. На нее рассердились по заслугам, но разве, строя свои хитрые планы, она не хотела сделать лучше для всех? Ай-е! Поздно! Слишком поздно – теперь ничего не исправишь! Остается только одна надежда – ученица Талиесина, – а ведь ей еще надо отрастить рожки!
