Деннисон кивнул:
– Ладно. Вы выглядите хорошо.
– Всего лишь «хорошо»? Ну да, моя задница как будто замаринована в этой чертовой юбке!
Мимолетная улыбка промелькнула в глазах детектива, и Конни поняла, что большего она не добьется, и этого было вполне достаточно. Она его раскусила: Деннисон вовсе не женоненавистник, просто ему нравится, когда на даме много одежды, чтобы пофантазировать перед тем, как увидеть.
Что ж, парень, смотри, но не трогай.
Убедившись, что детектива можно завести, Конни тут же потеряла к нему всяческий интерес и спокойненько уселась на его кровать. Деннисон протянул ей конверт, который держал в руке.
– Мистер Бетт передал это для вас.
Конверт не был запечатан. Конни вытряхнула себе на колени его содержимое – фотокопию завещания Пола Литтла.
– Я все еще не могу понять, зачем Бетт заставил меня проделать такой путь, чтобы вручить им это, – пожала плечами Конни. – У них тут что – юристов нет?
– Вам лучше знать – вы ведь местная.
Она покачала головой:
– Это осталось в прошлом, приятель. Я не была здесь уже сто лет. Когда живешь в городе вроде Нью- Йорка, ты принадлежишь ему целиком и совершенно забываешь, откуда приехал.
– Мне знакомо это чувство, – кивнул Деннисон.
В этом Конни ни минуты не сомневалась: рожденный и выросший в Бронксе, он вряд ли часто покидал Нью-Йорк.
Она потрясла бумагой.
– Мне кажется, в руках юриста это выглядело бы более официально. А Бетт сэкономил бы деньги. Я, знаете ли, не дешевка, и потом расходы на дорогу… – Конни оглядела комнату. – Хотя он все-таки умудрился сэкономить. Билеты экономкласса и эта дыра… Мне встречались куда более щедрые мужчины, уж поверьте.
– Полагаю, для мистера Бетта важен психологический аспект.
Конни задумалась: как отреагируют на ее появление свекор и дочь? Сколько лет прошло с их последней встречи? Пятнадцать? Двадцать? Она давно уже потеряла счет времени.
– Честно говоря, я не очень-то жажду этой встречи, – пробормотала она.
Она произнесла это прежде, чем осознала, что говорит правду, и сама удивилась собственному открытию. Конечно же, она понимала, что возвращение в Маусхол не будет приятным, – понимала с той самой минуты, как Бетт предложил ей это, однако не сомневалась, что сумеет справиться со своими чувствами. Она и сейчас была в этом уверена, просто подумала о том, как сильно это может ранить старика и Джейни… Да, она бросила ее еще ребенком, но все-таки это ее дочь…
– Тогда почему вы согласились? – спросил Деннисон.
Конни натянула привычную маску. Да пошли они к черту, эти родственники! Можно подумать, их когда- нибудь заботила ее судьба!
– Потому что Бетт предложил мне хорошие деньги. А вы решили, что мною движет милосердие?
Деннисон промолчал, но Конни почувствовала его неодобрение.
– Вы ведь тоже приехали сюда не из любви к искусству, – добавила она.
– Я этого и не скрываю.
Нет, ну надо же: он воображает, что если дело не касается его родни, так он чистенький! Можно подумать, за всю свою жизнь он ни разу не замарался!
Сволочь!
Конни вздохнула. Почему парни вроде Деннисона вечно читают ей нотации?
– По-вашему, это завещание подлинное? – поинтересовалась она у него.
– Мне все равно.
– Я думала, после развода Пол составит новое.
– Для нас совершенно не важно, подлинное оно или нет, – сказал Деннисон. – Мистер Бетт играет в какую-то игру, и скорее всего последняя воля вашего бывшего супруга – не более чем очередной ход на доске. Такие, как Бетт, всегда идут до конца.
Конни кивнула:
– И денег на это не жалеют.
Она сунула завещание обратно в конверт, встала и попыталась скрыть улыбку, заметив, что Деннисон смотрит на ее ноги.
– Что дальше? Кажется, уже пора обедать? Я совсем запуталась из-за разницы во времени.
Деннисон взглянул на часы:
– По местному сейчас половина седьмого.
– Ладно. Я уверена, что мы справимся с нашей задачей.
Как там пелось в старой песне группы «Шангри-Ла»[59]? Что-то насчет того, что ты никогда уже не сможешь вернуться домой?
Возвращение
«Это неправда», – покачала головой Конни, расположившись рядом с Деннисоном на заднем сиденье машины.
Она могла вернуться, просто в этом не было никакого смысла – ведь когда человек уезжает, потому что хочет вырваться из клетки и увидеть мир, вернуться для него означает залезть обратно в ту же самую клетку, да еще захлопнуть при этом дверцу.
Конни Литтл не испытывала подобного желания.
Ее захлестнули воспоминания, плохие и хорошие. Она почти забыла о муже, когда их дороги разошлись, но здесь, где они вместе прожили целую жизнь – выросли, влюбились, поженились, произвели на свет ребенка, – она не могла не думать о нем.
Он никогда не понимал, что ей было нужно.
Они часто мечтали уехать отсюда, ему не меньше, чем ей, хотелось покинуть скучный Пенвит, однако дальше разговоров дело не шло: что-то держало Пола, как и еще черт знает сколько поколений Литтлов. Стоило Конни заикнуться о переезде – в Лондон или в какой-нибудь другой город, где по-настоящему ощущалось дыхание двадцатого века, – муж всегда откладывал это на потом.
Но если в течение долгого времени твоим единственным развлечением является однодневная поездка в Плимут, ты начинаешь терять терпение, и, когда тебе наконец представляется шанс сбежать (к Конни этот шанс пришел в лице продюсера порнофильмов), ты тут же за него цепляешься.
Конни невольно улыбнулась, назвав Эдди Бута продюсером. Это было все равно что назвать ее актрисой. Впрочем, какая разница? Она снималась в кино, отлично зарабатывала и не могла пожаловаться на судьбу.
Эдди стал для нее счастливым билетом. Он помог ей получить вид на жительство в Америке и устроил на работу – сначала она просто танцевала в барах, затем стала сниматься в кино. Конечно, Эдди был несвободен, но какая разница? Все складывалось вполне удачно, и Конни даже вывела собственную формулу успеха: и в грязном бизнесе можно оставаться чистым, если держаться подальше от наркотиков, скандалов и потасовок.
К тому же ничто не мешало ей сменить профессию когда угодно. Просто ее время еще не пришло.
Конни было уже около пятидесяти, но это ее мало беспокоило, так как тело по-прежнему находилось в прекрасной форме.
Ей искренне нравилось его демонстрировать. Нравилось думать, как, глядя на него, заводятся мужчины.
Конечно, следить за собой ей было труднее, чем молодым девицам, зато у нее имелся опыт, и за несколько минут она добивалась большего, чем эти соплячки за целый час.
Пожалуй, она все-таки была актрисой…
Машина стремительно неслась вперед.
Конни молча смотрела сквозь лобовое стекло на приближающийся город. Никто не понял бы ее здесь…
