Рюдигер быстро уяснил себе, что именно не нравилось ему в новой работе. Особенно его раздражали секретарши, которые хорошо знали свои права.
– Ваш номер? – спрашивали они с самого начала разговора, и это сразу же настораживало. Тем самым ему намекали, что если им останутся недовольны, то жди жалобы. Хотя, вообще-то, они были правы. Согласно инструкции полагалось самому называть свой номер.
После столь грозного вступления секретарши обращались с Рюдигером так, будто он был диктофоном или компьютером.
– Мне нужны три номера. Первый…
Они точно знали, что за один раз можно спросить три номера. Рюдигера возмущало, когда с ним так обращались. Раздражала и самоуверенность секретарш.
Ко второй категории неприятных клиентов Рюдигер относил всех тех, кто своей бестолковостью затруднял работу, а порою задавал такой вопрос, на который вообще нельзя ответить. Правда, зато этими звонками можно было посмешить коллег в столовой.
– Алло, мне нужен телефон моего старого друга.
– Как его зовут?
– Как зовут? Я и сам все время вспоминаю, а вспомнить никак не могу.
– Но это же ваш друг, вы должны знать, как его зовут.
– Да я знаю. Мы его звали Куддель. Но вам-то небось фамилия нужна?
– Конечно. Или дайте адрес. Я назову всех абонентов в доме, и вы, может, вспомните фамилию.
– Каких-таких абонентов?
– Людей, у которых есть телефон. Вы помните, где живет ваш друг?
– Ясное дело. На самой окраине. Знаете, за трамвайной линией. Там еще от бензоколонки идет дорожка…
– А улица какая?
– Черт, как же она называется…
Тут уж бедняга Рюдигер совсем не знал, что делать. А клиент еще минут пятнадцать мучил его, а затем требовал начальника смены. Впрочем, и тот ничем не мог помочь.
Или взять разговор с одной пожилой женщиной.
– Барышня, соедините меня с фрау Янсен.
– А где живет фрау Янсен? – нарочито забасил Рюдигер.
– Видите ли, барышня, она живет там же, где когда-то жила и я. В Ноймюнстере, Килерштрассе, 6.
Рюдигер быстро просмотрел список абонентов в Ноймюнстере, но фрау Янсен не нашел.
– Алло, вы слушаете? Извините, но никакой фрау Янсен там, к сожалению, нет.
– Она там живет, говорю я вам. С шестьдесят четвертого года живет.
– И фамилия у нее Янсен? Посередине «с» или «з»?
– Да Эльфрида Янсен. Только она давно вышла замуж Янсен – это ее девичья фамилия.
– А как ее фамилия теперь?
– Не знаю, барышня. Но вы смотрите на урожденную Янсен.
Этим диалогом вполне можно развлечь коллег за обедом, однако обращение «барышня» разозлило Рюдигера. Но у Томаса и вовсе был хриплый бас, тем не менее звонившие и его называли «барышней» или «девушкой». Так что дело не в голосе Рюдигера, который кому-то показался женственным.
Через год работа окончательно приелась. Двадцать часов в неделю вдобавок к университетским занятиям всерьез тяготили Рюдигера.
Да еще с почты уволили Томаса. Дело в том, что работу студентов специально проверяли, чтобы держать их, так сказать, в постоянном страхе. Еженедельно, два, а то и три раза, к линии безо всяких уведомлений подключалась одна из контролерш, которые сидели в отдельном помещении. Никто не замечал подключения, о нем нельзя было как-то догадаться заранее или предупредить товарищей по ходу проверки. Производилась получасовая запись разговоров на магнитофон, затем следовал их разбор. Студента- оператора приглашали для беседы и указывали ему на ошибки, нелюбезность или нерасторопность. Этих проверок все опасались. Томас советовал не обращать на них внимания и не переживать из-за них:
– Я уж дважды попадался. Поругают, конечно. Но ничего серьезного с тобой не сделают. Во всяком случае, до увольнения дело не дойдет, не бойся.
И вот его уволили. Проверку устроили неделей раньше, чем ожидалось. Томас любил поболтать, чтобы слепка отвлечься, особенно с женщинами. Однажды он протрепался так целых два часа. Рюдигера это даже восхищало. Ведь целых два часа! Самому Рюдигеру даже найти тему для разговора и то было трудно. Он не знал толком, как обратиться по телефону к незнакомой женщине. Томас же был завзятым говоруном. Контролерша подключилась к линии как раз в тот момент, когда Томас угадывал внешность собеседницы. Старухе Зиберт, самой вредной контролерше, впору было оглохнуть. Она терпела не меньше получаса. Томас все еще продолжал беседу со своей новой знакомой, когда Зиберт появилась у него за спиной.
– Все равно пора уходить из этой лавочки. Тут ведь слежка почище, чем у ведомства по охране конституции, – сказал потом Томас в столовой.
Подобные проверки не нравились и Рюдигеру. Некоторые из студентов пытались даже протестовать. Он знал этих ребят из окружения Бастиана. Здесь, за стенами университета, они на практике осуществляли
