фильма Барбаре захотелось обменяться впечатлениями. Соседка взялась посидеть с Конни до двенадцати, поэтому у них хватало времени зайти в ресторанчик по соседству. Найдя свободный столик, они уселись. Рюдигер, как всегда, так, чтобы видеть входную дверь и зал.
Пикантность разговора состояла в том, что Барбару интересовало, возможно ли вообще такое, чтобы муж или жена сумели полностью сохранить в секрете друг от друга свой образ жизни. Рюдигер мог бы тут многое поведать, исходя из личного опыта. Но он ограничился лишь замечанием, что миллионы мужей и жен обманывают друг друга, оставаясь вне всяких подозрений.
– Ко мне это, разумеется, не относится, – сказал он и плутовски подмигнул Барбаре, хотя говорил чистую правду.
Барбара продолжала рассуждать, он слушал ее вполуха, так как его заинтересовала компания за столом наискосок. Там под взрывы хохота рассказывали анекдоты из школьной жизни. Судя по сложенным рядом спортивным сумкам, это были, видимо, учителя, зашедшие сюда посидеть после какого-то спортивного мероприятия.
Неожиданно (вероятно, он даже вздрогнул, потому что Барбара сразу же спросила: «Что случилось?») Рюдигер услышал хорошо знакомый голос Феликса, с которым он не встречался уже очень давно.
– Ничего, – ответил он Барбаре. – Продолжай.
С этого момента все внимание Рюдигера, не рискнувшего обернуться, сосредоточилось на разговоре за соседним столом.
Говорил Феликс:
– Один учитель немецкого из нашей школы, руководствуясь самыми благими намерениями, записал ругательства, которые особенно популярны у школьников с пятого по десятый класс. Скверная картина. В пятом классе ребята обзывают друг друга «уродами» и «наркоманами». В шестом и того хуже – «жидами». И тут наш учитель дал промашку. Он решил проанализировать свои записи с десятиклассниками, чтобы те поняли, что так ругаться нельзя. Результат оказался прямо противоположным. Словесник лишь расширил арсенал наиболее ходовых ругательств. Примерно то же самое происходит с нашими обществоведами, которые разносят на уроках журнал «Браво», чтобы отвадить от него ребят. Вместо этого число подписчиков увеличивается.
Теперь Рюдигер уже почти совсем не слушал Барбару и лишь время от времени поддакивал ей или кидал банальные реплики. На занятиях по «управлению кадрами» он усвоил, что большинству людей хочется просто выговориться и с ними достаточно лишь делать вид, будто поддерживаешь беседу. Вот и Барбара сегодня именно выговаривалась, а Рюдигер умело исполнял роль внимательного слушателя.
Кое-какие истории с соседнего стола смешили его. Рюдигеру даже приходилось крепиться, чтобы не расхохотаться и сохранить сосредоточенное выражение лица. Барбара, говорившая серьезно, обиделась бы, если бы на лице у пего появилась идиотская улыбка.
– Практикантом я давал урок третьеклассникам, – рассказывал приятель Феликса. – Прочитал им рассказ, разобрал его с ребятами. Все шло, как задумано. Мне даже казалось, что это мой звездный час. После звонка я, довольный собой, начал собирать портфель. Ко мне подошел мальчуган. Он едва выглядывал из-за стола. И вот этот шпингалет вдруг спрашивает: «А вы разве хотите стать учителем?»
Следующей рассказывала женщина, которая была либо простужена, либо отличалась пристрастием к никотину и алкоголю. По ее прежним репликам Рюдигер уже догадался, что она работает в школе для трудновоспитуемых. Голосом Зары Леандер женщина поведала, как к ней пришла мать одного ученика.
– Вообще-то, ее дети учатся чуть ли не во всех классах. Целых восемь человек. Девятый на подходе, видно по животу. Уже несколько лет у нее есть постоянный сожитель, которого она называет женихом. Я наивно спрашиваю: «Когда же свадьба, фрау Шмиц?» А она отвечает: «Не настолько я его люблю, чтобы замуж идти».
Судя по всему, каждый рассказывал о реальных происшествиях из школьных будней. Рюдигеру это нравилось. Говорили по очереди. Никто не пытался перещеголять другого, казаться интересней остальных.
Последним был опять Феликс. Характерно, что он опять рассказал историю с политическим подтекстом.
– На прошлой неделе я сыграл девятиклассникам из реального училища старую песню Франца-Йозефа Дегенхардта «Фиеста Перуана». Там есть такой куплет:
Подчеркнув на доске мелом «Фидель Кастро», я обернулся к классу и жду. Ободряю взглядом. Молчат. Никакой реакции. Тогда спрашиваю: «Неужели же никто не слышал про Фиделя Кастро?» Встает девочка, которая года два назад переехала с родителями из ГДР. Не все еще, значит, забыла. Говорит: «Фидель Кастро – это председатель госсовета на Кубе».
Все опять посмеялись, а женщина с голосом Зары Леандер предложила расплачиваться. Вскоре из-за соседнего столика ушли.
Рюдигер совсем отвернулся. Не хотелось, чтобы Бастиан узнал его.
Рюдигеру стало скучно. Барбара тоже замолчала. Он подозвал официанта, рассчитался и пошел с Барбарой домой.
По дороге ему вспомнились две истории из своих школьных лет. Феликса тогда наверняка выгнали бы из гимназии, если бы дознались об его проделках. Директором гимназии был некий Зандтлебен, противный тип. Левой рукой он хватал в коридоре пробегавшего мимо ученика, а правой тащил его за волосы, чеканя, словно прусский офицер:
– Бастиан? Пора к парикмахеру.
Дело, конечно, было не в прическе, а в принципе. Феликс решил отомстить директору. У него родилась идея, которую вскоре удалось реализовать. Вместе с тремя приятелями он поехал в пригород, к дому директора. Там они дождались до половины одиннадцатого, когда в окнах погас свет. Еще через полчаса Феликс позвонил по телефону на стоянку такси у вокзала. Он назвался Зандтлебеном, заказал машину и попросил погромче стучать в дверь, так как он якобы туговат на ухо. Спрятавшись в кустах, ребята ждали. Минут через десять подъехал таксист, позвонил в дверь, постучал, даже забарабанил кулаком.
После этого грохота послышался шум и в доме. Заспанный толстый Зандтлебен в накинутом халате распахнул дверь и заорал на опешившего шофера:
