незнакомца, он продолжил свой путь в направлении Лувра.
Завидев вдалеке королевский дворец, он решил, что зайдет туда: внутри Лувра будет легче определить, не шпионит ли за ним кто-нибудь.
Пока он шел, противоречивые мысли бродили у него в голове. Уж не становится ли он безумцем, боящимся собственной тени, или правильно делает, никому не доверяя? Ему повсюду чудились соглядатаи. Он говорил себе, что лучше уж беспочвенные страхи, чем смертельный риск в случае, если за ним действительно следят. На карту поставлена его жизнь, каковая для рода человеческого большой ценности не представляет, но ему тем не менее весьма дорога. Не то чтобы он был очень уж ею доволен. Бесспорно, бывает жизнь и получше. Он мог бы, например, занимать более высокую должность, сделать блестящую карьеру. Но не представилось случая. Сотни таких, как он, ежедневно приезжают в столицу из всех уголков Франции в поисках лучшей жизни. И нельзя сказать, что Париж встречает их с распростертыми объятиями. Тот, кто не имеет солидных рекомендаций, хлебнет здесь горя. Он испытал это на собственной шкуре. Нелегко ему было стать тем, кем он стал, хотя порой служба и наводила на него уныние. Но отныне все будет по-другому. К этому шло. Если удастся то, что он задумал, его новые хозяева останутся чрезвычайно довольны его услугами. Он сможет рассчитывать на более высокое жалованье. И на ответственную должность, на которой он разбогатеет, как все, кто занимает привилегированное положение в обществе. Он таких много повидал и знал, как у них все устроено. Исполненный надежд, он верил в удачу. Только по одной причине он согласился принять участие в этом заговоре. Чтобы стать богатым.
Политика его не привлекала. Это занятие для важных господ. Они всю жизнь проводят в борьбе за еще капельку власти, которую снова потеряют на следующий день, когда у короля изменится настроение. Кроме того, политические игры стоят больших, очень больших денег, которых у него нет. А вот у этих важных господ средства неисчерпаемы, им и война по карману. Они гонятся только за своей выгодой и властью, пусть даже ценой братоубийственной резни. Ведь всегда найдется, за чей счет восполнить убытки. Можно навязать новые налоги бедным вроде него, и так уже со всех сторон обложенным всевозможными податями. И какие бы радужные надежды он ни питал, в глубине души ему было ясно, что он никогда не станет одним из них. Это замкнутый круг, недосягаемый даже для его дерзких амбиций. Зато приличная должность, высокое жалованье и обеспеченная старость вполне доступны для него. Так ему обещали. По правде говоря, они выразились несколько иначе. Но он пожелал понять их именно так. Ему сказали, что если он останется верным их делу, то будет вознагражден. Какое вознаграждение может предоставить военная аристократия, кроме высокого поста? Кроме ответственной должности — может быть, начальника стражи? По нынешним временам места распределяются без особых сложностей. Правда, их получают всегда одни и те же, но он был уверен, что для него тоже что-нибудь найдется. Нужно только оставаться верным делу. Вопрос религии его не волновал. Сейчас в моде протестантизм. Многие принцы сменили веру. Если новая религия достаточно хороша для принца, то и для него сойдет. В самом деле, если уж аристократы из аристократов меняют веру, как рубашку, во имя собственных интересов, то почему бы не последовать их примеру?
Погруженный в свои мысли, он не заметил, как достиг дворца. Стараясь не привлекать к себе внимания, проскользнул мимо гвардейцев, охраняющих парадный вход. Они как раз были заняты осмотром повозки, нагруженной провиантом для кухни. Один из стражников бросил на него рассеянный взгляд, но ничего не спросил. Надо полагать, их ввела в заблуждение его одежда. Он же не оборванец какой-нибудь, из тех, что толпами шляются по улицам Парижа. Нет, теперь он при хорошей должности и одевается под стать.
Пройдя первые ворота, он свернул направо, во двор, и остановился. Подождал несколько минут. Если за ним кто-то следит, этот кто-то должен скоро появиться. Никого. Несколько успокоившись, он продолжил путь. Пересек широкий двор и поспешил к южному крылу, противоположная сторона которого выходила на Сену. Идя вдоль его стены, можно было хоть чуть-чуть укрыться от солнца. Задержавшись ненадолго, чтобы перевести дыхание, он с восхищением оглядел новые строительные работы, проводимые по заказу королевы-матери. В северной части парка, там, где начинается квартал Саб-лоньер, не более чем в пятидесяти метрах от Квадратного двора королева решила построить новый дворец. Она собиралась назвать его Тюильри, поскольку в том же конце парка находился черепичный завод.[5]
Он направился к Большой галерее, еще не достроенной. По сути, она представляла собой продолжение Лувра и шла вдоль набережной Сены. Королева приказала построить галерею, чтобы соединить между собой два здания. Таким образом, она сможет переходить из одного дворца в другой, не выходя наружу. Ему пришло в голову, что, когда дворец Тюильри будет достроен и королева в нем обоснуется, старушке придется как следует прогуляться, чтобы попасть в Лувр. Впрочем, ему как-то без разницы. Какое ему дело до того, что всесильная королева-мать строит себе такой огромный дворец?
Злорадная мысль пришла ему в голову, и он улыбнулся про себя. Если все пройдет так, как задумано, вряд ли королеве доведется наслаждаться своим новым дворцом.
Но он предпочел не думать об этом, чтобы ненароком не сглазить. Если страстно желать чего-то, что так и не сбудется, потом будет очень обидно. Отбросив неуместные мысли, он пошел дальше в направлении новой постройки. Там был еще один выход из Лувра. Им редко пользовались, поскольку он находился далеко от главных помещений дворца. Ему пришлось снова пересечь двор, подставив лицо под палящие лучи солнца. Он ускорил шаг, чтобы поскорее оказаться в тени. И наконец достиг выхода, который охраняло с десяток гвардейцев, ошалевших от жары и безделья. Они болтали между собой, смеялись и не обратили ни малейшего внимания, когда он молча прошел мимо них. Он их не интересовал. У них не было приказа задерживать тех, кто покидает дворец. Их дело — проверять тех, кто входит, а не выходит. Человек оглянулся через плечо и пошел еще быстрее. Вышел на улицу Бе-тизи с западной стороны Лувра. Здесь было полно народу, и слиться с толпой не составляло труда.
Мимо нужного ему дома он прошел не останавливаясь, чтобы ввести в заблуждение возможных соглядатаев, и свернул направо в коротенький переулок. Там было прохладно — стены двух дворцов, между которыми пролегала улочка, не пропускали солнечных лучей в этот час. Сейчас переулок был пуст, и он быстро прошел его. На перекрестке еще раз осмотрелся, убеждаясь в отсутствии слежки. Не заметив ни души, свернул направо и вошел в здание через заднюю дверь.
Он не был чужим в этом доме. Правда, приходил сюда редко, из соображений безопасности. Но в этот раз ему было просто необходимо встретиться с одним из наиболее влиятельных предводителей гугенотов — адмиралом Колиньи.
После краткого ожидания в приемной он был приглашен в личный кабинет адмирала.
Адмирал Колиньи, окруженный своими ближайшими сподвижниками, принял его, раскинувшись на диване. Рана все еще болела. Покушение, имевшее место два дня назад, едва не стоило адмиралу жизни. Правда, сейчас ему уже ничто не угрожало. Пуля, выпущенная из аркебузы, всего лишь задела его руку. Это случилось чуть ли не перед самым его домом. В одиннадцать часов утра он возвращался из Лувра в сопровождении полутора десятка своих приверженцев, и тут в него выстрелили из окна соседнего здания. Поначалу Колиньи был не на шутку уязвлен тем, что кто-то настолько ненавидит его, что подсылает к нему убийцу. Но вскоре ему стало ясно, что злоумышленники действовали на редкость глупо, а с политической точки зрения покушение даже обернулось в его пользу. Король поспешил нанести ему визит, выразив свое глубокое возмущение и заверив в искренней дружбе и уважении. Его величество даже приказал провести расследование, дабы сурово наказать виновных. Не без известного удовлетворения адмирал наблюдал за унижением королевы-матери, которую он смертельно ненавидел. Ей пришлось вместе с сыном навестить раненого. Она тоже притворялась возмущенной, хотя мало кто ей поверил. Все прекрасно знали о ее вражде с адмиралом. Не секрет, что она затаила на него зло за то, что он подчинил ее сына своему влиянию. Все были убеждены, что она и устроила это покушение. Если это действительно так, то расследование, начатое по приказу короля, выйдет на нее. Что касается Колиньи, у него сомнений не было. Это все ее рук дело.
Адмирал находился в хорошем расположении духа. Он протянул входящему здоровую руку и приветливо обратился к нему:
— Добро пожаловать, друг мой. Полагаю, вы принесли мне хорошие новости?
— Добрый день, адмирал, — ответил визитер, несколько расслабившись. — Спешу сообщить вам, что данное вами поручение уже выполняется.
