Господин де Жеврэ положил на бюро лист бристольского картона, на который наклеили буквы.
— Откуда взялись эти буквы?
— Их нашли в мешке с пряниками, присланном Анжель Бернье ее сообщником. Прочитайте.
Фернан и студент наклонились к бюро и прочли. Товарищ прокурора опустился бессильно на стул, и крупные слезы потекли по его щекам.
— Мое бедное дитя находится в руках соучастника отцеубийцы, — шептал он. — Что с нею будет? Никогда я себе этого не прощу, никогда!
Совесть внезапно проснулась в душе барона, казавшегося совсем разбитым, тогда как Леон, напротив, вскочил со своего места.
— Ничто, однако, не доказывает, что Эмма-Роза потеряна для нас навсегда! — воскликнул он. — Вы располагаете безграничной властью, господа, все агенты префектуры в вашем распоряжении. Прикажите произвести розыск!
— Уже со вчерашнего дня ищут человека, пославшего в тюрьму гостинцы, — ответил следователь.
— Эх, не этого человека следовало разыскивать, а позаботиться сперва об Эмме-Розе, — воскликнул Фернан. — Если бы вам удалось арестовать ее похитителя, вы могли бы быть уверены, что держите в своих руках соучастника отцеубийцы.
Это была горькая правда, и следователь об этом не подумал накануне. Он опустил голову, ничего не отвечая.
Леон поклонился друзьям и вышел с печалью в сердце. Больше получаса господин де Жеврэ и барон провели вместе, рассуждая, как выйти с честью из такого запутанного, сложного положения.
Выйдя из суда, господин де Жеврэ прошел к матери, где застал Анджело Пароли. Несколько минут спустя Пароли сделал ему знак, и тот понял, что доктор хочет поговорить с ним наедине, и увел его в свой кабинет. Пароли сообщил, что у Сесиль родился преждевременно мертвый ребенок.
— Не отзовется ли это на здоровье mademoiselle Бернье? — спросил господин де Жевре.
— Ни в коем случае: она поправляется, только слаба. Я пришел к вам с просьбой.
— В чем дело?
— Окажите честь моей невесте, будьте одним из ее свидетелей.
— С удовольствием!
— Благодарю вас от всей души как за себя, так и за нее. Я достал все нужные документы и отсюда пройду прямо в мэрию.
— Вы меня уведомите о свадьбе?
— Извещу вас первого. Позвольте полюбопытствовать, к чему привело следствие по делу Жака Бернье?
— Мы все еще бродим в совершенных потемках. По-видимому, совершено второе, или, вернее, третье преступление.
Господин де Жеврэ по простоте души рассказал Пароли то, что того живо интересовало.
Обменявшись дружескими приветствиями с господином Жеврэ, Анджело поехал в мэрию, поднялся в отделение браков и представил все нужные документы для женитьбы на Сесиль Бернье.
Пока итальянец обделывал свои дела, Оскар Риго тоже не дремал. Он отправился подыскивать квартиру, чтобы отвезти туда Эмму-Розу, стеснявшую Софи. Он намеревался охранять девушку как самый преданный адъютант, или, вернее, как сторожевая собака. Проходя по улице Генего, он заметил по левой стороне следующую надпись: «Сдается небольшая меблированная квартира».
— Меблированная! — сказал Оскар вслух. — Вот это как раз по нашей части. Моей сестрице не придется тратить ни гроша на мебель, стоит только каждый месяц заплатить немножко подороже. Надо узнать, какова хозяйка и можно ли переехать сегодня же.
Оскар вошел в дом.
Консьерж снял с гвоздя ключи и повел его на третий этаж. Квартира была маленькая, но чистенькая, с мебелью орехового дерева. Брат Софи подошел к одному окну, открыл его, посмотрел на улицу и заметил, что дом на противоположной стороне почти прикасался крышей к тому, где он находился.
— Можно трясти друг другу руки через улицу, — сказал он со смехом.
— Это правда, — заметил привратник, тоже смеясь, — для влюбленных очень удобно.
— Где комната для прислуги?
— Возле входа, посмотрите.
Это была темная конурка с железной кроватью, маленьким столом и некрашеным стулом.
— Моя сестра поместится в спальне, — сказал Оскар, — а я — здесь, как караульная собака, и ручаюсь, что у меня здоровые клыки.
— Так вы нанимаете, сударь?
— Да.
Консьерж запер дверь и подал ключ Оскару, который через пять минут с распиской в кармане вышел из дома и отправился к сестре дать отчет о своих похождениях.
— Разве один черт разыщет девочку! — прибавил он в заключение.
— Я схожу туда с Мариеттой, — сказала Софи, — верно, там недостает пропасть вещей, необходимых для молодой девушки. Нужны дрова, уголь, свечи, туалетные принадлежности, я позабочусь обо всем. Мне ее жаль до слез! Господи, бывают же такие несчастья на свете! Когда ты свезешь девочку в новое жилище?
— Сегодня вечером.
Бывший носильщик старательно завернул в газету бутылку вина, привезенную с дачи, спрятал ее в карман пальто, крепко поцеловал сестру и отправился на улицу Клиши, где остановился у кондитера, клеймо которого значилось на листе найденной им оберточной бумаги. Твердой поступью он перешагнул порог магазина и увидел хозяйку за прилавком.
— Сударыня, — обратился он к ней без предисловий, — я пришел расспросить вас об одном обстоятельстве.
— В чем дело?
— Продавали ли вы вчера двум мужчинам пирожки?
— Я продала много и многим господам… Если бы вы описали их наружность…
— Ах, сударыня, да за этим-то я к вам и обратился, — перебил Оскар. — Эти господа приехали в карете.
— Постойте-ка… Может быть, это вы про них… Днем останавливалось перед магазином господское купе ярко-желтого цвета, а вы знаете, таких экипажей немного.
Лицо Оскара просияло от восторга.
— Человек около тридцати лет вышел из него, вошел сюда и купил пирожков и булочек.
— Он был один?
— Да, я не считаю, конечно, кучера, сидевшего на козлах.
— На кого он походил?
— Скорее на работника, чем на буржуа. Я даже удивилась, что он приехал в карете. Руки у него сильные, грубые, местами с черными пятнами… Я заметила это, давая сдачу.
— Он с бородой?
— Кажется, да, с черноватой бородой, но наверное сказать не могу.
Оскар Риго задал еще несколько вопросов, но ничего больше не узнал. Из кондитерской он направился в колбасную и винный погреб, помещавшиеся поблизости. Но и здесь его ожидала неудача:
