— Что делать, сударь, все мы смертны!
Луиджи вышел из больницы, задыхаясь от радости. Непредвиденная смерть Донато спасала и его, и Пароли.
В минуту, когда за ним захлопнулись ворота, перед, крыльцом остановились две кареты.
Из первой вышли господин де Жеврэ и начальник сыскной полиции, из другой — Оскар Риго и два полицейских агента.
Торжествующая улыбка мелькнула на губах Луиджи.
Оскар, проходивший мимо, машинально взглянул на него и подумал:
«Где я видел эту рожу?»
Он стал припоминать и вдруг вспомнил.
— Да ведь это было вчера вечером, в кабачке у Пастафроллы, — пробормотал он, повернув голову, чтобы еще раз взглянуть на Луиджи и удостовериться, что не ошибся.
Но пьемонтца уже и след простыл.
Назвав себя, судьи и полиция вошли во двор больницы и направились прямо в справочную.
Судебный следователь обратился к единственному служащему:
— Есть у вас пьемонтец по имени Донато?
Служащий взглянул на лежащий перед ним список, покрытый именами и цифрами.
— Донато… пьемонтец… перелом левого бедра… Палата святого Иоанна… кровать № 9… — читал он. — Да, есть, то есть был.
— Что он, выписался или его перевели в другое место?
— Он умер сегодня ночью от злокачественной лихорадки. Мне только что принесли скорбный лист, вот он.
— Умер! — воскликнули все в один голос.
— Умер! — повторил Риго, со злостью топнув ногой. — Значит, все, все против нас! Даже сама смерть, и та помогает нашим врагам!
— Надо взять адрес этого человека и сделать обыск у него в квартире, — сказал следователь.
Все собрались уходить, но Оскар остановил их:
— Прошу прощения, но так как уж мы здесь, то я припомнил, кстати, что у меня тут лежит товарищ, которому по моей милости исполосовали ножом все тело. Если бы вы были так добры и велели дать мне разрешение повидаться с ним, я уверен, что это доставило бы ему громадное удовольствие…
— Находите вы какое-нибудь препятствие к исполнению этой просьбы? — обратился к служащему господин де Жеврэ.
— Ни малейшего, сударь. А где находится ваш больной и как его зовут?
— Где — не знаю, имя его — Дюбуа, по прозванию Сухарь, — ответил Оскар.
Служащий посмотрел в какую-то книгу и немедленно ответил:
— Он лежит в палате святого Павла, кровать № 20. Я сейчас позвоню сторожу, и он вас проведет.
Оскар поблагодарил и пошел за сторожем.
Сухарь, возвышавшийся на целую голову над всеми остальными больными, стоял около своей кровати, заканчивая одеваться.
Он еще издали увидел Оскара и побежал навстречу настолько быстро, насколько ему позволяли слабые ноги.
— Ты! — радостно воскликнул он. — Каким образом ты решил заглянуть сюда? Я просто гляделкам своим отказываюсь верить!
— Ах, бедный старик! И все это из-за меня!
— Да, мог бы хоть ради этого когда-нибудь заглянуть ко мне и принести табачку и апельсинов!
— Принести табачку и апельсинов! — повторил Оскар. — Да разве мне жаль? Вся беда в том, что я никак не мог этого сделать.
— А разве тебя упрятали?
— Да еще как упрятали-то! Чуть голову не снесли!
— Как?!
— Очень даже просто.
— Быть не может! Да в чем же тебя обвиняли-то?
Сухарь уселся на свою постель.
Оскар взял стул и, поместившись около товарища, начал подробное и красноречивое повествование о своей Одиссее.
Сухарь слушал его, разинув рот и вытаращив от изумления глаза.
— Я выйду отсюда гол, как сокол, — сказал он, — одолжи мне деньжонок!
— Не горюй, старина! Ведь ты чуть на тот свет не отправился, защищая меня, значит, я твой должник. У меня есть квартира, а в ней две кровати. Предлагаю тебе разделить со мной эту роскошь, пока ты не найдешь себе что-нибудь по вкусу.
— Ты истинный товарищ! — радостно воскликнул бедный Сухарь, крепко пожимая руку Оскара.
— Так ты выписываешься завтра утром?
— Да.
— В котором часу?
— Ровно в десять.
— Я буду ждать у ворот, и мы отправимся завтракать вместе.
— Идет.
Сухарь проводил Оскара до дверей своей палаты, где, обменявшись последним крепким рукопожатием, друзья расстались до следующего утра.
Брат Софи немедленно отправился к следователю и рассказал ему на этот раз подробно обо всем, что он видел и слышал у Пастафродлы. Раньше он успел сделать это только в коротких словах. Не забыл он назвать и имена стекольщиков, которые сообщили ему подробности о Донато.
С агентами немедленно были посланы повестки Карло и Паретти.
Обыск, произведенный на квартире Донато, не дал, и не мог дать, никаких результатов.
Оба стекольщика, которых полицейские агенты встретили в Батиньольском квартале, были приведены к следователю, но повторили только то, что уже рассказывали Оскару Риго.
В этот вечер Оскар вернулся домой около полуночи. Он спал мало, раздумывая о том, что ему предстоит сделать завтра.
Около девяти утра Оскар был уже в больнице. Представ перед сторожем, с важностью спросил, узнает ли он его.
Сторож внимательно посмотрел и затем ответил:
— Да, мне кажется, я вас где-то недавно видел.
— Это было здесь вчера утром. Я приезжал с господином следователем и с начальником сыскной полиции.
— Да, да! Теперь вспомнил! Вы даже, кажется, уехали только час спустя после этих господ.
— Тело Донато все еще находится в морге?
— Нет. Его похоронили сегодня утром. Дроги уехали с полчаса назад.
— Его тело взял кто-нибудь?
— Нет, сударь, никто. Меня даже это очень удивило.
— Почему же?
— А потому, что у этого пьемонтца был в Париже брат.
Оскар дрогнул.
— А! Вот как! У него был в Париже брат?
— Да, как же! — Сторож рассказал о визите Луиджи.
— О, черт меня побери! Если бы я только знал. А между тем тайный голос все время говорил мне, что это очень подозрительная личность. У него препротивная рожа, рожа арестанта! Этот человек такой же брат Донато, как и я!
— Да кто же он такой?
