– Пойти в игорный дом?
– Да, и мне посчастливилось.
– Фортуна вам улыбалась?
– Целую ночь.
– Стало быть, вы выиграли много?
– Очень.
– А сколько?
– Двести тысяч ливров.
– Двести тысяч! – повторил жид, задрожав на своем кресле.
– Да, именно столько.
– Знаете ли, это бесподобно!
– Конечно.
– А вы не находите, что, взяв с вас десять луидоров взамен мысли сесть за игорный стол, я взял с вас за эту мысль не слишком дорого?
– Я готов согласиться с этим…
– Тогда позвольте же мне дать вам второй совет, такой же хороший, как первый, и за который я ничего не возьму с вас…
– Какой?
– Теперь, когда вы разбогатели, не ходите более никогда в игорный дом.
– Почему?
– Просто потому, что, если вы выиграли эти деньги в четыре часа, то проиграете их в два…
– Этого нельзя знать наверно.
– По крайней мере, это довольно вероятно. Я видел много людей, которые были в положении, подобном вашему, исключая огромность выигранной вами суммы, успех опьянял их, они возвращались к игре, чтобы удвоить свое богатство, и на другое утро прибегали ко мне заложить что-нибудь и снова отправляться пытать счастья, которое насмехалось над их усилиями, как молодая кокетка…
– Благодарю вас за советы, но люди, о которых вы говорите, все были безумцы, терявшие голову, упорствовавшие против несчастья, не имевшие хладнокровия и твердости, необходимых для игрока…
– А имеете ли вы это хладнокровие и эту твердость?
– Думаю, что так.
– Итак, вы еще будете играть?
– Не знаю… Может быть.
– Если так, то не пройдет и недели, как эти часы, которые я возвратил вам, опять займут место в моем сундуке.
– Увидим.
– Не забудьте, что, если вам будет нужно продать или заложить, я предложил вам и опять предлагаю сто луидоров.
Рауль пожал плечами. Натан проводил его до двери. Дебора не показывалась.
VI. Натан и Дебора
«Боже мой! – думал Рауль, выходя из дома Натана, – как этот старый жид неприятен со своими советами и предсказаниями!.. Пусть бы себе занимался своим ремеслом и брал огромные проценты, лишь бы только не осмеливался давать уроки благоразумия тем, кого бесстыдно грабит! Безумец! Он не понимает влияния звезд! Он не понимает, что я вступил на путь счастья и богатства и что с прошлой ночи все должно мне удаваться! Если бы дочь его не была так хороша, я никогда не возвратился бы в логовище этого лихоимца! Но эта божественная Дебора, эта смуглая девушка с глазами газели и с бархатными ресницами, расшевелила мне сердце! Я хочу ее увидеть и увижу!»
Легко понять, что Рауль, обвиняя других в сумасбродстве, сам не отличался слишком большим благоразумием. Легко также понять и то, что если он не был еще влюблен в Дебору, то, по крайней мере, был близок к этому.
Затворив дверь за Раулем, Натан отправился на первый этаж продолжать свои счеты, прерванные приходом посетителя. Он уже переступил первые ступени лестницы, когда его позвал голос, звуки которого, кроткие и звучные, заставили забиться его сердце. Голос этот принадлежал Деборе. Жид поспешно вошел в нижнюю залу, где находилась его дочь.
Дебора, казавшаяся утомленной, лежала на широком диване. По странной прихоти, молодая девушка надела в этот день вместо вчерашнего простого платья ослепительно богатый восточный костюм. Жемчужное ожерелье обвивало ее гибкую шею. Цехины сверкали в ее черных волосах. Руки, закинутые назад, поддерживали томную голову. Легкие синеватые круги окружали ее веки и доказывали, что она провела бессонную ночь. Ни один из этих признаков страдания не избег нежных родительских взоров Натана.
– Дитя мое, дитя мое, – прошептал он с беспокойством. – Ты нездорова? Ты страдаешь?
– Небольшая мигрень, мой добрый батюшка, может быть, расстройство нервов, но это ничего, решительно ничего, – отвечала Дебора.
