что женщина одинокая, женщина, соединяющая тройные условия – молодости, ума и красоты, могла заложить первый фундамент для этих сношений. Случай свел их с Эмродой, и им показалось, что они не могут сделать лучшего выбора.
В самом деле, Эмрода, богатая, знаменитая красотою и роскошью, живущая открыто, дающая блистательные празднества, непременно должна была привлечь к себе отборнейших повес и развратников высшего общества. Таким образом, Эмрода без сомнения могла сделаться самой модной куртизанкой, а особняк ее – нейтральным местом, в котором фальшивомонетчики имели возможность встречаться с сыновьями знатных вельмож и ловить рыбу в мутной воде.
Предложение, сделанное в таком виде, можно было принять, и Эмрода действительно приняла его. С той минуты молодая женщина явилась в свете под псевдонимом госпожи де Сан-Люкар (к чему это испанское имя?) и изумила Париж великолепием своих экипажей. В скором времени во всей столице только и говорили, что о прелестной иностранке, о ее отеле, о ее вечерах. Вошло в моду бывать у нее и среди знатнейших вельмож королевства, многие добивались милости быть приглашенными на ее вечера. Никогда женщина не имела больше поклонников, чем Эмрода, и однако – странное дело! – у ней не было ни одного любовника.
Эмрода скоро приобрела над своими сообщниками неограниченную власть. Начальник фальшивомонетчиков скоро умер, и молодую женщину провозгласили царицей этого странного общества. Это-то царство хотела она теперь передать Раулю. Такова была сущность рассказа Эмроды. Она окончила его, говоря:
– Эта верховная власть в моих руках не более чем опахало… В твоих – она была бы скипетром… Рауль, принимаешь ли ты ее?
Молодой человек обдумал все, пока Эмрода рассказывала.
Потому он отвечал не колеблясь:
– Принимаю.
– Да здравствует же король! – вскричала Эмрода.
И обвив обеими руками голову своего возлюбленного, она страстно поцеловала его.
– Теперь, – спросила она через минуту, – мой король должен мне сказать, когда он хочет явиться своим подданным.
– Моим подданным? – повторил Рауль, смеясь. – А кто они?
– Члены подземной и таинственной колонии.
– Обитатели Проклятого Замка, не так ли?
– Именно.
– Мы поедем, когда тебе будет угодно, любезная Эмрода.
– У меня нет воли… реши сам…
– Хочешь сегодня?
– Я хочу, чего хочешь ты.
– У тебя могут быть другие планы.
– Мой план – любить тебя всегда, мой Рауль… У меня нет других планов.
– За сколько времени можем мы приехать в замок?
– Часа через четыре… у меня на дороге три перемены лошадей.
– Можно в замке заночевать?
– Так же удобно, как здесь; в нем все приготовлено для приема. Мы найдем и ужин, и теплую комнату.
– Едем же через два часа.
– Почему же не раньше?
– Я должен буду на минуту оставить тебя.
– Куда же ты идешь? – спросила Эмрода с оттенком ревности.
– К себе домой.
– Зачем?
– Я должен предупредить, что я не вернусь на ночь…
– Предупредить! Кого?
Рауль не мог удержаться от улыбки.
– Моего бедного камердинера, – отвечал он, – моего верного Жака… единственное существо, любившее меня на этом свете, прежде чем ты полюбила меня…
– Ну так ступай же, – сказала Эмрода, – и возвращайся скорее…
Говоря таким образом, она позвонила. Прибежал лакей. Эмрода приказала подать карету, которая стояла запряженная день и ночь.
В этом-то великолепном экипаже приехал Рауль в свою скромную квартиру. Он не хотел взять с собою Жака; но оставил ему денег, предупредив, что, может быть, не вернется дня два или три. Потом он снова сел в карету и возвратился в отель Эмроды, который с этих пор считал своим.
Рауль заметил, что у крыльца дожидалась другая карета, и узнал, что курьер уже ускакал вперед
