Задыхаясь от дыма, с обгоревшими волосами, она добежала до спасительного отверстия и почувствовала под ногами твердую землю.
Страшный шум раздался сзади нее: весь дом обрушился.
Охваченная страхом, Берта бросилась бежать. Она вышла на грязную дорогу в то время, когда на колокольне начали бить в набат, вдали слышались крики.
Берта испугалась.
«Сюда придут, — подумала она, — захотят узнать, кто я, откуда и что случилось. Я не хочу отвечать, следовательно, мне нужно уйти».
Оставив дорогу, она продолжала бежать, но вдруг ужасный крик огласил мрак.
Земля расступилась у нее под ногами, и несчастная исчезла в страшной глубине.
У Клодии Варни собрались избранные гости.
Хозяйка усадила свою дочь между маркизом Анри де Латур-Водье и доктором Этьеном Лорио. Приемный сын герцога Жоржа еще совсем не знал Оливию и был поражен ее аристократической красотой и грацией.
Оливия тоже обратила внимание на Анри: он показался ей симпатичным. Понравились его сдержанные манеры, и она невольно стала спрашивать себя: не с намерением ли мать посадила рядом с нею этого молодого человека? И с улыбкой прибавила про себя: «Если она его назначает мне в мужья, то я в восторге от ее выбора. Он очень мил. Но понравлюсь ли я ему? Во всяком случае, надо попытаться».
Оливия была так же умна, как и хороша. Она с большим удовольствием решила приобрести расположение Анри. Тот, хотя и защищенный любовью к Изабелле де Лилье, находил удовольствие в разговоре с хорошенькой соседкой и отвечал ей с обычной любезностью светских людей, которая не обязывает ни к чему.
Мистрисс Дик-Торн не переставала наблюдать за молодыми людьми.
Впечатление, произведенное на Анри Оливией, не ускользнуло от нее и казалось ей хорошим предзнаменованием.
После обеда Анри отвел Оливию в зал и подошел к Этьену Лорио.
— Как ты находишь дочь мистрисс Дик-Торн? — спросил последний.
— Прелестной во всех отношениях.
— Значит, она тебе нравится?
— Очень, и я полагаю, что ее будущий муж будет одним из счастливейших людей.
— Уж не завидуешь ли ты этому счастью? — улыбаясь, спросил Этьен.
— Нет, потому что мой выбор сделан — я люблю Изабеллу и женюсь на ней. Только моя любовь не делает меня несправедливым, и, следовательно, я тем более беспристрастно могу хвалить эту девушку.
— Итак, по твоему мнению, мистрисс Дик-Торн легко найдет мужа для своей дочери?
— Да, я так думаю.
— К несчастью, у меня есть причины предполагать, что наша хозяйка не имеет состояния и рассчитывает на красоту дочери.
— Она имеет полное право рассчитывать на нее. Что бы ты ни говорил, но бескорыстие еще существует в наше время, пожалуй, как исключение, но все-таки существует, и Оливия слишком хороша, чтобы не быть любимой. Ее синие глаза стоят миллионов. Будь я свободен, я стал бы добиваться ее руки.
— Кто знает, может быть, мистрисс Дик-Торн подумала о тебе?
Анри с удивлением поглядел на друга.
— Обо мне?
— Конечно.
— Для чего же?
— Для того, чтобы сделать из тебя мужа.
— Ты говоришь серьезно?
— Конечно!
— Ты, вероятно, ошибаешься.
— Не думаю. Она посадила тебя за столом по правую руку Оливии.
— Что же это доказывает? Ты сидел по левую, ближе к сердцу.
— Да, но я убежден, что мистрисс Дик-Торн не думает взять себе в зятья скромного, неизвестного доктора. Она метит гораздо выше. И до тех пор, пока у меня не будет доказательств противного, я буду уверен, что она метит в тебя и не без основания говорит себе, что из Оливии вышла бы прелестная маркиза.
— Уж не поручила ли она тебе расспросить меня по этому поводу?
— Конечно, нет. А если бы поручила, то я с первых слов положил бы конец подобной попытке.
— Благодарю, я люблю Изабеллу, и ничто не заставит меня отказаться от нее. Теперь, друг мой, скажи, принес ли результаты наш последний разговор по поводу одной мнимой измены, которая делала тебя таким несчастным? Надеюсь, что да, так как ты стал гораздо веселее.
— О! Я влюблен больше, чем когда-либо.
— Ты получил доказательства несправедливости твоих подозрений?
— Да, — прошептал доктор не без некоторого смущения.
— Ты видел Рене Мулена?
— Да, видел.
— Я не ошибался? Не правда ли, таинственное посещение Бертой Королевской площади имело вполне дозволенную причину?
— Да. Ты угадал: это семейная тайна.
— Я был убежден! Рене Мулен — честный человек. Откровенность и благородство отражаются на его лице.
Разговор двух друзей был прерван первыми звуками оркестра. Почти все съехались, и начинались танцы.
— Господин маркиз, — сказала мистрисс Дик-Торн Анри, — не хотите ли открыть бал с Оливией?
Анри любезно поклонился.
В то время как он предлагал девушке руку, взгляд его встретился с глазами доктора.
«Неужели он угадал? — думал молодой адвокат. — Неужели мистрисс Дик-Торн рассчитывает на меня как на будущего зятя?»
Клодия осталась с Этьеном.
— Доктор, — сказала она, слегка тронув его за плечо, — что вы думаете об этой парочке?
— О какой парочке вы говорите? — спросил Этьен с самым наивным видом.
— О маркизе де Латур-Водье и моей дочери.
— Оба они несравненны по красоте и изяществу.
— Не правда ли, кажется, будто природа создала их друг для друга?
— Природа — великая артистка и не могла сделать лучше.
— Я очень рада, что вы так думаете.
— Так решил бы всякий, у кого есть глаза, чтобы видеть.
Клодия улыбнулась.
«Я не ошибся», — подумал Этьен.
— Кто может предвидеть будущее, — продолжала мистрисс Дик-Торн, — может быть, этим молодым людям суждено идти вместе по жизненному пути?
— Каким образом?
— Кадриль соединяет их на несколько минут, брак соединит навсегда.
— О! Тогда весь свет завидовал бы моему другу, — поспешно сказал Этьен. — Но эта прелестная мечта едва ли может осуществиться.
— Вы думаете?
