— И в течение двадцати лет эта семья, имея доказательства, о которых ты говоришь, не требовала восстановления честного имени казненного?
— Они не могли этого сделать.
— Почему?
— По недостатку доказательств, которые теперь только находятся в их руках. Эта семья нуждается в человеке, который поддержал бы дело своим талантом. Я пришел спросить тебя: хочешь ли ты быть этим человеком?
— Я?… — с удивлением воскликнул Анри.
— Да, ты. Разве несколько дней назад ты не говорил, что, если бы у тебя были какие-нибудь доказательства, ты был бы счастлив доказать юридическую ошибку, жертвой которой стал Поль Леруа?
— Да, правда, я говорил это. И теперь думаю точно так же.
— Ну, так я скажу теперь, что нужно вернуть честное имя девушке, которую я люблю всеми силами души.
— Как!… Берта Монетье?… — прошептал адвокат.
— В действительности — Берта Леруа. После казни несчастного, чтобы спасти сына и дочь от незаслуженного позора, вдова сменила имя. Теперь ты знаешь все, — ты согласен?
— Согласен, и вдвойне счастлив, так как, трудясь для Берты, я буду трудиться для тебя.
— Благодарю от всего сердца!
— Завтра же, — продолжал Анри, — мы займемся тем, что соберем доказательства.
— Почему не начать сегодня же? — поспешно сказал Этьен. — Берта близко отсюда, так как живет в твоем павильоне на Университетской улице, и я сведу тебя к ней.
— Пожалуй, идем, я готов.
Анри взял с собой портфель, в который положил несколько бумаг, и последовал за Этьеном в павильон.
Рене, предупрежденный заранее, был уже у Берты.
Ей ничего не сказали.
Дверь сада открыл Рене.
— Дорогой Анри, — сказал Этьен, — мне нет надобности представлять тебе моего друга, Рене Мулена, ты уже знаешь его и мог оценить.
— Я должник маркиза де Латур-Водье, — ответил Рене. — Я обязан ему свободой и надеюсь, что скоро буду обязан счастьем нашей дорогой Берты.
— Я сделаю все, что от меня зависит, — ответил Анри, улыбаясь и пожимая руку Рене.
— О! В таком случае, мы уверены в успехе.
— Берта не спит? — спросил Этьен.
— Нет. И она в отличном расположении духа.
— Хорошо, идем.
Этьен тихонько постучался в дверь Берты.
— Можно войти? — спросил он.
— Конечно, — ответила Берта с постели. — Я вас жду уже давно.
Увидев неожиданно постороннего, девушка покраснела.
Анри поклонился ей с глубоким участием.
— Дорогая Берта, — сказал Этьен, — я говорил вам, что приближается минута, когда нам придется просить помощи у служителей закона… Эта минута настала. Я привел к вам Анри де Латур-Водье, моего друга, который будет и вашим. Вы уже обязаны ему за гостеприимство в этом доме, вскоре вы будете обязаны еще большим…
Берта протянула молодому человеку свою похудевшую руку и дрожащим голосом прошептала:
— Я уже знаю вас из рассказов моего дорогого доктора и Рене. Я знаю то, чего могу ожидать от вас, и угадываю причину вашего посещения. Этьен сказал вам, кто я и сколько выстрадала моя семья. Вы верите в невиновность моего отца, вы будете бороться против несправедливого приговора… Я принимаю ваши услуги и всю жизнь буду благодарна за то, что вы решаетесь сделать для мученика и несчастной сироты!…
Произнеся последние слова, Берта залилась слезами, и даже мужчины почувствовали, что их глаза увлажнились.
— Клянусь Богом, — ответил Анри, — что я буду поддерживать ваше дело всеми силами!… А теперь надо действовать и действовать… Скорее займемся теми фактами, которые вы хотели мне открыть. Господин Рене, говорите первый.
Рене начал. Его рассказ был длинен. Он прежде всего объяснил, каким образом напал на след настоящих преступников, — благодаря черновику письма, найденному в гостинице в Лондоне.
Он рассказал о своем аресте, единственной целью которого было похитить письмо, о происшествии на Королевской площади, свидетелем которого была Берта.
Рассказав о появлении сумасшедшей, он перешел к своей встрече с Жаном Жеди, затем к службе у мистрисс Дик-Торн, которую узнал старый вор и, наконец, к событиям вечера, где присутствовал Анри де Латур-Водье.
Рене подробно описал похищение Берты и покушение на ее жизнь.
Затем перешел к преступлению, совершенному над Жаном Жеди, узнавшим в своем убийце человека, подговорившего его убить доктора из Брюнуа.
Во время рассказа Рене Анри делал заметки.
— Жан Жеди выживет? — спросил он.
— Да, я надеюсь, — ответил Этьен.
— И даст показания?
— Он поклялся!…
— Этот человек двадцать лет назад был отравлен мистрисс Дик-Торн? — продолжал Анри.
— Это несомненно. Ужасная женщина и негодяй, которого зовут Фредериком Бераром, хотели отделаться от сообщника. Его нашли умирающим и отправили в госпиталь, забрав ребенка, которого он пощадил.
— Ребенка, которого нес доктор из Брюнуа?
— Да.
— Или я сильно ошибаюсь, или мотивом преступления был этот ребенок. Его хотели устранить, поэтому убили доктора…
— Это вероятно, — сказал Этьен.
— Жан Жеди не знал имен злодеев, нанявших его?
— Нет, он знал их только в лицо.
— Все связывается одно с другим, — сказал Анри. — Каким образом Фредерик Берар мог узнать, что Рене Мулен приехал в Париж с письмом — я не знаю. Но очевидно, что с этого начинается мрачная интрига, результатом которой был арест Рене, кража письма, похищение мадемуазель Леруа и убийство Жана Жеди.
Механик вынул из кармана маленький сверток и передал адвокату.
— Вот письмо, которое положили мне в конверт вместо черновика мистрисс Дик-Торн. Вот записка, найденная в кармане пальто мнимого кучера, управлявшего фиакром, везшим Берту. Почерк тот же. Вот письмо, подписанное моим именем для того, чтобы завлечь Жана Жеди в западню. Почерк опять-таки тот же. Наконец, вот записка, которую убийцы оставили у Жана, чтобы заставить предположить самоубийство.
— Это ужасно! — воскликнул Анри, рассматривая поданные ему бумаги. — С какой дьявольской ловкостью все было устроено! И, — продолжал он, — полиция, действовавшая по жалобе Пьера Лорио, не могла найти следов похитителей фиакра номер 13. Вы знаете адрес Фредерика Берара?
— Да, Жан Жеди следил за ним, — он живет на улице По-де-Фер-Сен-Марсель.
— А другой, которого мадемуазель Берта видела на Королевской площади и в сгоревшем доме с Фредериком Бераром, — кто он?
— Еще неизвестен, но дядя доктора говорит, что знает дом на улице Пон-Луи-Филипп, в который возил его в обществе Фредерика Берара, который, со своей стороны, часто по ночам приезжал сюда, в этот
